+8 (916) 786-78-28 с 10.00 до 22.00 ежедневно
+8 (916) 786-78-28 с 10.00 до 22.00 ежедневно
Лайки против медведя, таксы против барсука, ягдтерьеры против лисицы. Первая встреча охотничьей собаки и дикого зверя обычно происходит в неволе – на так называемых притравочных станциях.
Деятельность притравочных станций в России не регулируют ни Минприроды, ни Министерство сельского хозяйства, считает зоозащитница Ирина Новожилова. Ее жалобы на жестокое обращение с животными ведомства передают друг другу, рассказывает она. Впрочем, Новожиловой уже не так важно, кто в ответе за судьбу диких животных, которых используют для тренировки охотничьих собак. Она – за полный запрет этой практики.
«Сфера вообще нелегальна. Ее просто надо закрывать – никаких дискуссий здесь быть не может. Правила натравливания животных называются «Правила проведения испытаний по…» вольерному или норному кабану и так далее, в зависимости от вида», – говорит Ирина Новожилова, президент центра защиты прав животных «Вита».
В Сети – тысячи видео с притравочных станций. С ютуба ролики не удаляют годами, так как не считают их жестокими. Но на неподготовленную публику кадры могут произвести шокирующее впечатление.
Распространенное мнение о том, что притравочные станции – это секретные закрытые площадки, на деле оказалось мифом. Настоящему Времени показали, как натаскивают русско-европейских лаек.
«Смысл притравки – чтобы в селекционной работе отделить зерна от плевел. Мы берем молодую собаку, которая кабана видит второй раз в жизни», – объясняет Сергей Пехтерев.
Неопытная лайка поначалу больше интересуется кукурузой, которую не доел кабан, чем его следами. Свинья тоже не обращает внимания на собаку.
На притравочных станциях обучают не только так называемых зверовых собак. Например, основная задача легавого пса – поиск птицы. И на приставочной станции его будут учить, не как нападать на кабана или медведя, а как не стать его жертвой во время случайной встречи.
Бессмысленную смерть подсадных животных профессиональные охотники осуждают, как и зоозащитники.
Но, кажется, для зоозащитников это не довод. У них своя правда и свои аргументы. На их стороне в том числе спикер Государственной Думы Вячеслав Володин. И только приставочными станциями они ограничиваться не намерены.
«Притравочные станции, контактные зоопарки, экзотариумы внутри торговых центров, переездные формы цирков, зоопарков, дельфинариев, фотобизнес с животными, реклама при кафе и содержание диких животных, как большие кошки, в домах», – перечисляет Новожилова.
С другой стороны, если даже притравку ужесточат де-юре, возможно, де-факто, ничего не изменится. Вольеры с дикими животными расположены далеко от столиц. Не исключено, что это будет, говоря языком классика, просто еще один строгий закон, который смягчается необязательностью исполнения.
Автор фото, Kukhmar Kirill/TASS
Подпись к фото,Притравка воспитывает в собаке злость и агрессию, необходимую для успешной охоты
Госдума повторно приняла законопроект о притравке охотничьих собак — предыдущий был отклонен верхней палатой российского парламента. Сенаторы сочли, что отсутствие прямого контакта охотничьей собаки с животным навредит охотничьей отрасли — однако итоговый законопроект все равно содержит такой запрет.
Законопроект регламентирует деятельность притравочных станций, где на диких зверей натравливают охотничьих собак для воспитания в них злости и азарта. Один из инициаторов законопроекта — спикер Госдумы Вячеслав Володин — пытается запретить контактные притравки уже много лет.
Теперь законопроект второй раз отправится на утверждение сенаторам.
Притравка считается ключевым процессом в воспитании охотничьей собаки — именно от нее зависит, насколько успешно животное справится с поимкой дичи.
Основная претензия депутатов — физический контакт при такой дрессировке. Депутаты считают, что с животными обходятся слишком жестоко, и они не могут должным образом защищаться от собаки.
На охотничьих сайтах можно найти инструкции по притравке собак, есть множество видео, где их натаскивают на медведя, кабана, лисицу, барсука. Иногда при дрессировке используются мертвые животные.
Из инструкций следует, что начинать притравку можно с возраста собаки 8-11 месяцев. Цель — выработать у нее злость и азарт при охоте.
Главное, чтобы облаивание было активным и собака делала хватки по зверю, говорится в инструкциях. Это заставит зверя занять оборонительную позицию и помешает скрыться.
Автор фото, Velichkin Sergey/TASS
Подпись к фото,Считается, что если собака лает на медведя и пытается схватить его зубами, она готова к охоте
Притравка на медведя и других крупных животных в природных условиях затруднена, а в некоторых регионах и запрещена. Поэтому существуют притравочные станции — официально их в России около 200, депутаты Госдумы считают, что в реальности число превышает 4 тысячи.
«В процессе тренировок дикие животные получают серьезные травмы, увечья и зачастую погибают. Для того, чтобы крупный хищник не нанес травм собаке при тренировке, животных калечат (вырывают когти, зубы), морят голодом», — говорится в пояснительной записке к законопроекту, внесенному в Госдуму в декабре этого года.
«Такие станции и такие тренировки давно уже не отвечают требованиям гуманного и развитого общества. Практически во всем мире контактные способы тренировки охотничьих собак не используются», — говорится в пояснительной записке к законопроекту.
В Госдуме предлагали полностью запретить контактные способы тренировок и схожие по содержанию дрессировки неохотничьих пород для выставок.
Депутаты также предложили федеральным органам исполнительной власти определить требования к вольерам для животных, порядку их содержания и разведения.
Один из авторов законопроекта, спикер Володин предлагает запретить контактную притравку уже несколько лет, со времен работы первым замруководителя администрации президента в 2012-2016 годах.
Документ был принят в первом чтении уже через неделю после внесения, еще через неделю — в третьем.
Однако Совет Федерации неожиданно отклонил его 26 декабря прошлого года.
У сенаторов при рассмотрении законопроекта не было единого мнения, писал «Коммерсант».
Например, зампред комитета Совета Федерации по аграрно-продовольственной политике и природопользованию Владимир Лебедев заявил, что новый закон «убьет охотничье собаководство», а собака после бесконтактной притравки не будет годиться для настоящей охоты.
По словам Лебедева, несколько лет назад он собирал отзывы регионов на проект. Он сообщил, что «ни от одного субъекта мы не получили согласие, а около 60 субъектов высказались отрицательно».
Автор фото, Getty Images
Подпись к фото,Притравщик не даст собаке сильно ранить свое животное, потому что зарабатывает на нём
Однако его профильный комитет законопроект поддержал, а председатель Совета Федерации Валентина Матвиенко заявила, что в нем «найден баланс между зоозащитниками и охотниками».
Тем не менее, документ был отклонен. В комментариях изданию «Медуза» соавторы законопроекта, депутат от «Справедливой России» Олег Шеин и вице-спикер Госдумы от «Единой России» Ольга Тимофеева заявили о «лоббизме со стороны высокопоставленных охотников».
Из членов обеих палат парламента создали согласительную комиссию, которая в течение трех заседаний проработала итоговую версию документа.
Концептуальных изменений в нем не произошло.
В Госдуме предлагали полностью запретить контактную притравку. В скорректированном же вместе с Совфедом варианте говорится, что дрессировка разрешается только «собак охотничьих пород, только в закрепленных охотничьих угодьях и только способами, не допускающими жестокого обращения с животными и причинения им физического вреда».
В случае искусственного ограничения свободы передвижения или защитных функций животного, на которого натравливают собаку, должны использоваться ограждения.
Новый законопроект дает право органам государственной власти «утверждать порядок содержания и разведения охотничьих ресурсов в полувольных условиях и искусственно созданной среде обитания».
В итоговом документе убрали дополнительные ограничения на дрессировку ловчих птиц.
На притравочных станциях используют изъятых из дикой природы животных, которых не убили охотники. Из-за запрета контактной притравки на охоте будут гибнуть сотни собак, которые не получат должной практики, считает Евгений Цигельницкий, преподаватель-кинолог ГБПОУ Москвы «Образовательный комплекс градостроительства «Столица».
Посмотреть, можно охотиться с собакой или нельзя, можно только после таких притравок, уверен эксперт. Таким образом отсеиваются и чрезмерно агрессивные собаки, которые сразу погибли бы при охоте.
Цигельницкий говорит, что много раз был на притравочных станциях и никакой чрезмерной жестокости там не видел.
«Знаю станции, где кабану 20 лет, медведю даже больше — в дикой природе они бы до такого возраста не дожили. Никто их сильно не ранит и никто не рвет: притравщик сам не даст покалечить своего зверя, потому что это довольно доходный бизнес», — говорит он.
Для кабана притравка — как игра и серьезного вреда не приносит, так как шкура у него толстая, считает кинолог.
При этом запрещено использовать животных с удаленными зубами, клыками и когтями, подчеркивает он.
Автор фото, Kirill Kukhmar/TASS
Подпись к фото,Если свобода передвижения животного ограничена, притравка может быть только бесконтактной, говорится в новой версии законопроекта
Запрет контактной притравки будет не только вреден для собак, но и вызовет всплеск деятельности нелегалов и коррупции, считает эксперт. Неофициальные притравочные станции распространятся в труднодоступных районах, и за ними никто не будет следить.
Существование притравочных станций само по себе нарушает целый ряд законов, как и удержание там диких животных в неволе, считает Ирина Новожилова, президент Центра защиты прав животных «Вита». Запрет контактной притравки не решит этих проблем, пока не появится базовый закон об ответственном обращении с животными, считает она.
Этот закон не могут принять уже 16 лет. Последняя версия законопроекта была одобрена депутатами в первом чтении в марте 2011 года, после чего документ застрял в Госдуме.
В сентябре этого года новую версию внесли депутаты «Единой» и «Справедливой России». Законопроект не рассмотрен до сих пор.
Без него такие сферы регламентируется плохо, поясняет Новожилова. Ссылаясь на заводчиков, она говорит, что для воспитания в собаке необходимых для охоты качеств сейчас не нужны притравки.
«Это скорее шаг к легализации притравочных станций, нежели к защите прав животных, содержащихся там. К тому же, закон «Об охоте», в который вносятся поправки, регламентирует обращение с животными на воле, а значит, вообще не относится к притравочным станциям», — говорит она.
Если нет базового закона о правах и обязанностях в отношении животных, неясно, кто будет отвечать за жестокое обращение с животным на этих станциях, даже если такое нарушение зафиксировано, поясняет эксперт.
Володин прокомментировал вступивший в силу закон о притравке охотничьих собак.
Для Госдумы было делом принципа добиться принятия закона, исключающего жестокое обращение с животными. Об этом заявил спикер палаты Вячеслав Володин.
фото: fotolia.com
Вступил в силу закон «Об охоте и о сохранении охотничьих ресурсов и о внесении изменений в отдельные законодательный акты РФ» в части предотвращения жестокого обращения с животными.
Авторы инициативы — лидеры всех фракций Госдумы во главе с её спикером Вячеславом Володиным.
Он уточнил, что вступивший в силу документ исключает жестокие и кровавые методы при тренировке охотничьих собак.
«Издевательства над животными во время контактной притравки должны прекратиться: между диким зверем и охотничьей собакой будет находиться преграда в виде сетки или других конструкций, которые не позволят истязять одно животное над другим», — цитирует Володина пресс-служба Госдумы.
Спикер палаты подчеркнул, что закон предполагает целый ряд серьёзных ограничений для «живодёрского бизнеса». Володин подчеркнул: для Госдумы было «делом принципа» добиться принятия этого документа.
«Напомню, что мы столкнулись тогда с сопротивлением, но смогли его преодолеть, и принципы гуманности в обращении с животными возобладали», — сказал он.
Народный артист России Евгений Миронов считает особенно важным, что «этот шаг в защите животных сделан». Теперь они не будут гибнуть «на притравочных станциях в угоду человеческой алчности и жестокости», заявил актёр. Миронов уверен, что властям и зоозащитникам нужно отслеживать применение этого документа. Владельцы притравочных станций должны понимать ответственность за то, что происходит на их территории, подчеркнул артист.
Президент России Владимир Путин подписал закон о притравке охотничьих собак 7 марта. Документ вступил в силу через 180 дней. В соответствии с законом, контактная подготовка собак будет осуществляться в охотничьих угодьях, где дикое животное сможет свободно передвигаться и обороняться.
Таким образом, притравочные станции попадают под официальный запрет. За их организацию предусмотрена уголовная ответственность. Закон также наделяет органы государственной власти в области охоты полномочиями по утверждению порядка содержания и разведения животных в полувольных условиях и искусственной среде обитания. В частности, речь идёт о вольерах.
Как рассказал «Парламентской газете» глава Комитета Госдумы по экологии и охране окружающей среды Владимир Бурматов 9 июля, принятию закона об ответственном обращении с животными мешают межведомственные противоречия в Правительстве. Кроме того, работа по подготовке подзаконных актов ещё не началась, сообщил он.
Бурматов отметил, что пока закон об ответственном обращении с животными в стране не принят, парламентарии работают над другими инициативами в этой области. В частности, на рассмотрении Госдумы находится законопроект о регистрации отдельных видов животных.
Марьям Гулалиева 4 сентября 2018 в 13:23
Пермские зоозащитники отметили на онлайн-карте 38 мест, где животные подверглись насилию со стороны человека. В этот список попали места, где животных используют для развлечения, пищевые предприятия и притравочные станции.
«Карту жестокости над животными» решил создать активист и вегетарианец, сооснователь сообщества Veganbird Тимофей Дубровских. По его словам, такая идея возникла, когда он обнаружил, что дача его знакомой зоозащитницы находится рядом с крупнейшим в Прикамье свинокомплексом, а та даже не знает об этом.
«Люди часто не понимают, что места, где происходит насилие над животными, находятся очень близко к их домам, местам прогулок или работы — ближе, чем они думают. Мы хотим приоткрыть завесу, которая скрывает ужасы того, как человек обращается с другими живыми существами», — цитирует АСИ Тимофея Дубровских.
Для составления карты участники сообщества Veganbird искали информацию в интернете — на специализированных сайтах, таких как сайт Минсельхоза Пермского края, в соцсетях и СМИ. Работа над картой продолжится, для мест жестокости над животными напишут сопроводительные тексты. Начальный вариант карты можно посмотреть здесь (пароль — cruelness). На неё попали свинокомплекс, птицефабрики, молкомбинат, маслозавод, мясокомбинат, убойный пункт, станции натаскивания охотничьих собак, зоопарк, цирк, акватеррариум, пони-клуб «Мальвина», хаски-центр «Уральский олимп» и другие места.
В мае этого года участники сообщества Veganbird подготовили и опубликовали серию материалов, рассказывающих, что происходит с животными в контактных зоопарках, на притравочных станциях, во время тестирования на животных новых средств и т. п. Подготовлено восемь исследований, дополненных комментариями экспертов о том, почему животные страдают, и как им помочь. Все они написаны без использования жестокого контента и собраны на специальном сайте.
***
Притравка — это обучение охотничьих собак на «живцах» — содержащихся в неволе диких животных. При этом, зачастую звери на ИТС содержатся в неподобающих, мучительных условиях — в грязи, тесноте, без медицинской помощи. По сходной цене притравку можно довести до летального исхода.
Петиция с требованием закрытия притравочных станций:
https://www.change.org/p/%D0%BD%D0%B5%D1%82-%D0%B6%D0%B5%D1%81%D1%82%D0%BE%D0%BA%D0%BE%D0%B9-%D1%82%D1%80%D0%B0%D0%B2%D0%BBe-%D0%B6%D0%B8%D0%B2%D0%BE%D1%82%D0%BD%D1%8B%D1%85-%D1%81%D0%BE%D0%B1%D0%B0%D0%BA%D0%B0%D0%BC%D0%B8-%D1%82%D1%80%D0%B5%D0%B1%D1%83%D0%B5%D0%BC-%D0%B7%D0%B0%D0%BA%D1%80%D1%8B%D1%82%D0%B8%D1%8F-%D0%B8%D1%82%D1%81-%D0%B2-%D1%80%D0%BE%D1%81%D1%81%D0%B8%D0%B8#share
Ну и стих в тему в качестве причин и обоснуя.
Яшка
Учебно-егерский пункт в Мытищах,
В еловой роще, не виден глазу.
И все же долго его не ищут.
Едва лишь спросишь — покажут сразу.
Еще бы! Ведь там не тихие пташки,
Тут место веселое, даже слишком.
Здесь травят собак на косматого мишку
И на лису — глазастого Яшку.
Их кормят и держат отнюдь не зря,
На них тренируют охотничьих псов,
Они, как здесь острят егеря,
«Учебные шкуры» для их зубов!
Ночь для Яшки всего дороже:
В сарае тихо, покой и жизнь…
Он может вздремнуть, подкрепиться может,
Он знает, что ночью не потревожат,
А солнце встанет — тогда держись!
Егерь лапищей Яшку сгребет
И вынесет на заре из сарая,
Туда, где толпа возбужденно ждет
И рвутся собаки, визжа и лая.
Брошенный в нору, Яшка сжимается.
Слыша, как рядом, у двух ракит,
Лайки, рыча, на медведя кидаются,
А он, сопя, от них отбивается
И только цепью своей гремит.
И все же, все же ему, косолапому,
Полегче. Ведь — силища… Отмахнется…
Яшка в глину уперся лапами
И весь подобрался: сейчас начнется.
И впрямь: уж галдят, окружая нору,
Мужчины и дамы в плащах и шляпах,
Дети при мамах, дети при папах,
А с ними, лисий учуя запах,
Фоксы и таксы — рычащей сворой.
Лихие «охотники» и «охотницы»,
Ружья-то в руках не державшие даже,
О песьем дипломе сейчас заботятся,
Орут и азартно зонтами машут.
Интеллигентные вроде люди!
Ну где же облик ваш человечий?
— Поставят «четверку», — слышатся речи, —
Если пес лису покалечит.
— А если задушит, «пятерка» будет!
Двадцать собак и хозяев двадцать
Рвутся в азарте и дышат тяжко.
И все они, все они — двадцать и двадцать
На одного небольшого Яшку!
Собаки? Собаки не виноваты!
Здесь люди… А впрочем, какие люди?!
И Яшка стоит, как стоят солдаты,
Он знает, пощады не жди. Не будет!
Одна за другой вползают собаки,
Одна за другой, одна за другой.
..
И Яшка катается с ними в драке,
Израненный, вновь встречает атаки
И бьется отчаянно, как герой!
А сверху, через стеклянную крышу, —
Десятки пылающих лиц и глаз,
Как в Древнем Риме, страстями дышат:
— Грызи, Меркурий! Смелее! Фас!
Ну, кажется, все… Доконали вроде!..
И тут звенящий мальчиший крик:
— Не смейте! Хватит! Назад, уроды! —
И хохот: — Видать, сробел ученик!
Егерь Яшкину шею потрогал,
Смыл кровь… — Вроде дышит еще — молодец!
Предшественник твой протянул немного.
Ты дольше послужишь. Живуч, стервец!
День помутневший в овраг сползает,
Небо зажглось светляками ночными,
Они надо всеми равно сияют,
Над добрыми душами и над злыми…
Лишь, может, чуть ласковей смотрят туда,
Где в старом сарае, при егерском доме,
Маленький Яшка спит на соломе,
Весь в шрамах от носа и до хвоста.
Ночь для Яшки всего дороже:
Он может двигаться, есть, дремать,
Он знает, что ночью не потревожат,
А утро придет, не прийти не может,
Но лучше про утро не вспоминать!
Все будет снова — и лай и топот,
И деться некуда — стой! Дерись!
Пока однажды под свист и гогот
Не оборвется Яшкина жизнь.
Сейчас он дремлет, глуша тоску…
Он — зверь. А звери не просят пощады…
Я знаю: браниться нельзя, не надо,
Но тут, хоть режьте меня, не могу!
И тем, кто забыл гуманность людей,
Кричу я, исполненный острой горечи:
— Довольно калечить души детей!
Не смейте мучить животных, сволочи!
(с) Эдуард Асадов
27 сентября депутаты Законодательного собрания Нижегородской области приняли в двух чтениях изменения в закон «Об охоте и о сохранении охотничьих ресурсов в Нижегородской области». Документ направлен на приведение областного законодательства в соответствие с федеральным, о чем сообщает пресс-служба заксобрания.
Согласно полученной информации, в сентябре 2018 года вступил в силу федеральный закон о запрете контактных притравочных станций для подготовки собак к охоте.
Поясняется, что до вступления в силу федерального закона «притравки» не учитывались, их деятельность практически никак не регламентировалась и не контролировалась. Благодаря нововведениям надзорные ведомства получили право контролировать данный вид деятельности. Как было отмечено в ходе обсуждения, запрет работы контактных притравочных станций позволит спасти тысячи диких животных, ставших заложниками владельцев этого бизнеса и прежней системы, которой после вступления в силу закона будет положен конец.
По словам председателя комитета по экологии и природопользованию Владислава Атмахова, такие станции и тренировки давно уже не отвечают требованиям гуманизма и современного общества. Кроме того, депутат добавил, что во всех цивилизованных странах контактные способы тренировки охотничьих собак не используются.
«Нововведения предусматривают, что нагонка и натаска охотничьих собак будут проходить так же, как они осуществляются в 70 развитых странах, которые запретили у себя контактную притравку. Благодаря действию закона, дрессировка и подготовка собак будут возможны только в охотничьих угодьях и только способами, не допускающими жестокого обращения с животными и причинения им вреда. В частности, в соответствии с новыми нормами, необходимо будет устанавливать ограждение, которое будет защищать дикое животное. К примеру, зверь будет находиться в некоей клетке, а собака натравливается просто на его запах. Этого вполне достаточно, чтобы она почуяла животное и исполнила свои охотничьи функции, – цитирует пресс-служба господина Атмахова. – Многие владельцы охотхозяйств уже предусмотрели необходимые технические решения и конструкции. Те станции, которые не пошли на это и не предусмотрели необходимые меры, подлежат закрытию.
Напомним, ранее мы сообщали, что контактные притравочные станции объявят вне закона в Нижегородской области.
Источник фото: activatica.org
Поддержите наше СМИ любой посильной для вас суммой – один раз, или оформив подписку с помощью онлайн-кассы. Став подписчиком KozaPress, вы будете поддерживать стабильную работу издания, внося личный вклад в защиту свободы слова.
18+
Несколько журналистов «Новой газеты» и зоозащитников в субботу, 19 октября, подверглись нападению со стороны посетителей и руководства притравочной станции (тренировочная база для собак, где их натравливают на содержащихся в неволе диких животных) в Солнечногорском районе Подмосковья. Об этом в тот же день сообщила «Новая газета».
Ранение получили зоозащитник Юрий Корецкий, его избивали ногами, фотокорреспондент Светлана Виданова, корреспондент Артем Распопов и еще трое зоозащитниц, чьи имена не называются.
Корреспонденты и зоозащитники пытались помешать проведению запрещенной законом контактной притравки собак на лис — рядом со станцией были обнаружены два лисьих черепа. Однако их вытолкнули за пределы станции, а присутствовавшие на месте сотрудники полиции не попытались их защитить. Все пострадавшие собираются или уже написали заявления в полицию.
Сообщается, что на притравки на станцию «Круглое озеро» съезжаются десятки охотников. После потасовки притравка была продолжена, собаки-победители — награждены.
Закон, запрещающий контактную притравку, появился в 2018 году и с тех пор неоднократно вызывал горячие споры между зоозащитниками и охотничьим лобби.
______________
Подписывайтесь на новости DW в | Twitter | Youtube | или установите приложение DW для | iOS | Android
Смотрите также:
Arche Warder (Шлезвиг-Гольштейн) — самый крупный в Европе парк редких животных. Его местные обитатели Труди и Людвиг, свиньи породы Турополье, любят поваляться в грязи. В жаркие дни они освежают себя в небольшом водоеме, в котором обычно плавают гуси и лебеди. Аномально высокие температуры — испытание для животных. Как немцы им помогают?
В нижнесаксонском городе Ядерберг в парке животных обезьянам дают фруктовое мороженое. Обезьянка рода капуцинов в тридцатиградусную жару с удовольствием ест лакомство изо льда.
Белый медведь в зоопарке Мюнхена сидел бы в воде круглые сутки — к таким высоким температурам он явно не привык!
В зоопарке Берлина сибирских тигров в эти дни спасают от жары замороженными мясом и рыбой.
Жарко и муравьедам в зоопарке Магдебурга. У его сотрудников в эти дни прибавилось работы — они каждый день обливают животных прохладной водой.
На снимке, сделанном во Фрайбурге, воробей пьет из фонтана. Экологи призывают жителей городов не забывать в жару о птицах и ставить для них воду в садах и на балконах — причем каждый день свежую.
Непривычно высокая температура сказывается и на домашних питомцах.
В Лейпциге столбик термометра достигал 38 градусов Цельсия, что было явно не по силам этому выносливому леонбергеру. Во время прогулки пес вынужден сделать перерыв, чтобы перевести дыхание.
Укрыть кота Макса мокрым полотенцем его хозяевам в Кельне порекомендовал ветеринар. Кот чувствует себя намного лучше в тени.
В Бранденбурге коровы стоят на высохшем от жары поле и пьют воду из специально привезенного для них контейнера. Необычайная жара вызывает тревогу у фермеров. В некоторых регионах из-за отсутствия дождей они оказались на грани разорения.
Высохшие пастбища стоят и на западе Германии. Этот снимок сделан под Дортмундом в Северном Рейне — Вестфалии. Из-за нехватки корма некоторым фермерам приходится принимать радикальные меры и сокращать поголовье скота.
А так коровам помогают перенести аномальную жару животноводы в коммуне Варенхольц в Нижней Саксонии. Каждый день Хельмут Эверс устраивает для них холодный душ.
Этих животных уже не спасти. В городке Рётлен (Баден-Вюртемберг) добровольные помощники вытаскивают из озера мертвых рыб. Нынешним летом вода в водоемах нагревается настолько сильно, что не всякая рыба выдерживает.
Автор: Виктор Вайц
Цепь эвакуации RAMC [Королевского армейского медицинского корпуса] началась с элементарного пункта оказания помощи в пределах 200–300 ярдов от линии фронта. Полковые посты помощи были созданы в небольших помещениях, таких как траншеи связи, разрушенные здания, землянки или глубокая воронка от снарядов. Ходячие раненые изо всех сил пытались добраться до них, в то время как более серьезные случаи несли товарищи, а иногда и носилки. У ПСР не было удерживающей способности, и здесь, часто в ужасных условиях, раны очищали и перевязывали, вводили обезболивающее и оказывали базовую первую помощь.Начальнику полковой медицинской службы было предоставлено оборудование, такое как противостолбнячная сыворотка, бинты, полевые повязки, вата, мази и одеяла от передового перевязочного пункта (ADS), а также такие удобства, как бренди, какао и печенье.
Если возможно, мужчин вернули к своим обязанностям, но более серьезно раненые на носилках RAMC несли часто по грязной и изрытой снарядами земле и под артиллерийским огнем к ADS, иногда через сборный пост или ретрансляционный пост, чтобы избежать скопление.
Они были созданы и эксплуатировались как часть полевых машин скорой помощи (FA) и должны были располагаться примерно в четырехстах ярдах позади RAP в разрушенных зданиях, подземных блиндажах и бункерах, фактически в любом месте, обеспечивающем некоторую защиту от артиллерийских обстрелов и воздушных атак. ADS не имел вместимости и, хотя и был лучше оборудован, чем RAP, все же мог оказывать лишь ограниченную медицинскую помощь. Здесь больных и раненых лечили, чтобы их можно было вернуть в свои части или, в качестве альтернативы, доставили на конной тяге или автотранспортом в полевую скорую помощь.Главный перевязочный пункт [MDS], расположенный примерно в одной миле от него, сначала не имел хирургических возможностей, но вмещал хирургический набор инструментов и стерилизаторов только для операций по спасению жизни.
Во время ожесточенных боев ADS будет подавлено из-за количества прибывающих раненых, и часто раненые должны лежать на открытом воздухе на носилках до тех пор, пока их не позаботятся.
Это были передвижные передовые медицинские подразделения для оказания помощи раненым, прежде чем они были переведены в пункт оказания помощи раненым [CCS].Каждая армейская дивизия будет иметь три FA, которые будут состоять из десяти офицеров и 224 человек и будут разделены на три секции, которые, в свою очередь, включают в себя носилок, операционную палатку, палаточные палаты, санитаров, кухню, туалеты и конный или моторный скорая помощь. Позже во время войны к FA были прикреплены полностью оборудованные хирургические бригады, и для поддержания жизни можно было проводить срочное хирургическое вмешательство. К осени 1915 года к ним прикомандировали обученные медсестры.
На этих ранних стадиях мужчины были оценены, а затем помечены сведения об их травмах и лечении.Как и в пункте оказания помощи раненым, медицинские работники должны были расставить приоритеты, используя процедуру, известную как сортировка. Многим из раненых уже нельзя было помочь; морфий и другие обезболивающие были единственным лечением.
В течение первого года Кейт Луард в качестве сестры-медсестры во Франции и Бельгии во время Первой мировой войны она служила в поездах скорой помощи, пока 2 апреля 1915 года не получила приказ о движении, чтобы явиться к командиру полевой машины скорой помощи № 4, которая тогда находилась в Фестуберте. Это приблизило ее к линии фронта, и она назвала это в своем дневнике «жизнью в тылу фронта».Здесь она работала в тесном контакте со станцией продвинутой перевязки.
Это был следующий этап в цепи эвакуации, расположенный в нескольких милях от линии фронта, обычно возле железнодорожных путей и водных путей, так что раненых можно было легко эвакуировать в базовые больницы.
CCS часто приходилось перемещаться в короткие сроки, так как линия фронта менялась, и хотя некоторые из них были расположены в постоянных зданиях, таких как школы, монастыри, фабрики или сараи, многие из них состояли из больших площадей палаток, шатров и деревянных хижин, часто занимавших половину квадратной мили.Помещения включали в себя медицинские и хирургические палаты, операционные, амбулаторию, медицинские склады, кухни, санитарию, мусоросжигательный завод, морг, помещения для умывания и спальные помещения для медсестер, офицеров и солдат подразделения. В Британских экспедиционных силах [BEF] служили шесть мобильных рентгеновских аппаратов, которые были отправлены для помощи CCS во время великих сражений. CCS часто были опасно уязвимы, так как рядом с ними находились большие склады с боеприпасами и припасами, которые подвергались атакам вражеской авиации и артиллерии.
CCS обычно вмещает минимум пятьдесят коек и 150 носилок и может обслуживать 200 или более раненых и больных одновременно. Позже, во время войны, CCS сможет принять от 500 до 1000 единиц под давлением. При нормальных обстоятельствах команда состояла бы из семи медицинских офицеров, одного квартирмейстера и 77 других чинов, дантиста, патологоанатома, семи медсестер QAIMNS [Королевской военной медсестры Александры] и немедицинского персонала. Были возможны серьезные хирургические операции, но, к сожалению, мужчины, которые выжили так далеко, часто заражались инфекциями.CCS обычно разбивались на небольшие группы по два или три человека, чтобы обеспечить гибкость: один мог лечить пациентов для эвакуации поездом, машиной скорой помощи или водными путями в район базы, оставляя одного свободным для приема новых раненых, а другой мог лечить больных, которые могли быть переехал, чтобы принять боевые потери в экстренных случаях.
Первоначально раненых доставляли в ЦКБ на конных машинах скорой помощи — путь был мучительным, со временем использовались автомобили или даже узкоколейная железная дорога.
Нередко раненые хлынули внутрь в ужасных условиях, носилки расставляли на полу рядами, так что между ними почти не оставалось места. Прием и эвакуация происходили непрерывно, и почти все, что можно было сделать за это время, — это накормить пациента и перевязать его раны. Одним из самых больших благ было обеспечение в начале 1915 года эстакад, на которых были размещены носилки. Такие удобства, как простыни, наволочки и носки для кроватей, были получены от таких организаций, как BRCS [Британское общество Красного Креста].По мере роста числа жертв возрастала потребность в опытном персонале. В первой битве при Ипре трудности были подчеркнуты притоком от 1200 до 1500 жертв за сутки, а в битве на Сомме в июле 1916 года в первый день наступления было от 16000 до 20000 жертв. К августу 1916 года в штат отобранных CCS входило двадцать пять медсестер.
Газ был впервые использован как оружие в Ипре в апреле 1915 года, а затем как оружие с обеих сторон.В CCS были доставлены пациенты, страдающие, в частности, отравлением хлором, фосгеном и ипритом.
Серьезность многих ран и инфекций поставила под угрозу объекты CCS, и в результате их позиции сегодня отмечены военными кладбищами.
Кейт Луард была направлена в ряд отделений CCS, включая одну в качестве старшей сестры CCS № 32, специализирующейся на ранах живота и ставшей одной из самых опасных, когда подразделение было перемещено в конце июля 1917 года в Брандхук, чтобы служить толчком к этому. должно было стать битвой при Пассендейле, и в которой у нее был штат из сорока медсестер и почти 100 санитаров.
Из ЦКБ мужчин было перевезено в массовом порядке в поездах скорой помощи, автоколоннами или баржами по каналам в крупные базовые госпитали у французского побережья или на госпитальное судно, направлявшееся в Англию.
Эти поезда перевозили раненых из ЦКБ в базовые госпитали вблизи или в одном из портов канала.
В 1914 году некоторые поезда состояли из старых французских грузовиков, и часто раненые лежали на соломе без обогрева и условия были примитивными.Другими были французские пассажирские поезда, которые позже были оборудованы передвижными больницами с операционными, двухъярусными кроватями и полным комплектом медсестер QAIMNS, врачей и хирургов RAMC, а также санитаров RAMC. Экстренные операции будут проводиться, несмотря на движение поезда, стесненные условия и плохое освещение. Больничные вагоны также производились и оснащались в Англии и отправлялись во Францию.
В первых поездах часто не хватало проходов между вагонами, и при наличии лишь нескольких медсестер приходилось переходить сестре от вагона к тренеру, независимо от того, был поезд в движении или нет, обычно с грузом перевязок. , лекарства и т. д.на спине, чтобы ухаживать за ранеными на каждом тренере. Ночью на руке у нее также висела ураганная лампа. Медицинский персонал состоял из трех медицинских офицеров RAMC, включая командира, обычно майора, двух лейтенантов, медперсонала из трех или четырех человек с сестрой, которая руководила всем поездом, а также 40 RAMC других рангов и унтер-офицеров [ унтер-офицеры.
Средняя нагрузка составляла 4-500 пациентов, большое количество в критическом состоянии.Часто их переводили в поезд еще в полной форме, в шокирующем состоянии, покрытом грязью и кровью, и из-за тесноты их форму приходилось срезать. Многие путешествия были долгими, например, поездка из Брейна в Руан занимала не менее 2,5 дней. Во всех поездках были смертельные случаи. Работа медсестер была тяжелой, и они работали в опасных условиях, имея самое необходимое и не предоставляя никаких удобств.
В первой книге Кейт Луард, опубликованной анонимно в 1915 году, она ярко описывает в письмах домой свой опыт работы в первых поездах скорой помощи 1914–1915 годов, доставляющих раненых солдат обратно с фронта в больницы в районе базы.
Многие раненые были доставлены по воде на госпитальных баржах.
Дорога была медленной, но на этот раз позволила раненым отдохнуть и выздороветь. Баржи были преобразованы из ряда барж общего пользования, таких как угольные или грузовые баржи. Трюмы были переоборудованы в больничные палаты на 30 коек и помещения для медсестер. Они отапливались двумя печами и снабжались электрическим освещением, которое нужно было выключать на ночь, чтобы не стать легкой мишенью для немецких пилотов.Медсестрам приходилось ходить в кромешной тьме с фонариками. Снаружи баржи были выкрашены в серый цвет с большим красным крестом на каждой стороне с флагами, развевающимися с Красным Крестом, что означало, что они несли раненых солдат . Интерьер был выкрашен в белый цвет с вентиляторами на боковых крышах, а затем встроены световые люки на барже. Обычно на каждой барже должна быть по крайней мере одна сестра QAIMNS, штатная медсестра и RAMC, но с полной загрузкой пациентов: сержант RAMC, капрал, три сестры-медсестры, два санитара, повар и помощник повара.Шкипером каждой баржи обычно был сержант Королевского инженера [RE], и баржу буксировали паровые буксиры.
По мере того, как война прогрессировала, многие солдаты были эвакуированы прямо на баржи из окопов и поля боя, и их ехали вши и грязь. Из-за отсутствия вентиляции у пациентов, подвергшихся газовой атаке, возникали проблемы с запахом газа, оставшимся на их одежде и дыхании, что вызывало тошноту, боль в глазах и проблемы с дыханием у медсестер и пациентов.
Кейт Луард много раз упоминает госпитальные баржи, и в мае 1915 года она помогает персоналу баржи RAMC, которая была забита всеми самыми тяжелыми ранеными в пропитанной кровью одежде — двое погибли и еще больше умирало.
Под управлением RAMC находились две категории базовых госпиталей, обслуживающих раненых с Западного фронта.
В каждом отделении было по две стационарных больницы, и, несмотря на свое название, они время от времени перемещались, каждая из которых рассчитана на 400 раненых и иногда специализируется, например, на больных, пострадавших от газов, неврастении и эпидемиях.
Обычно они занимали гражданские больницы в больших и малых городах, но при необходимости были оборудованы для полевых работ.
Больницы общего профиля были расположены рядом с железнодорожными путями, чтобы облегчить транспортировку раненых из ЦКБ в прибрежные порты. Большое количество было сосредоточено в Булони и Этапле. Были реквизированы гранд-отели и другие большие здания, такие как казино, но другие больницы были собраны из хижин, наспех построенных на открытой местности, с добавлением палаток по мере необходимости, что позволило увеличить вместимость с 700 до 1200 коек.Сначала не хватало элементарных удобств — горячей воды, кранов, раковин, газовых плит и умывальников в ограниченном количестве. Штат обычно состоял из тридцати четырех медицинских офицеров RAMC, семидесяти двух медсестер и 200 вспомогательных военнослужащих RAMC.
Некоторые больницы общего профиля были больницами-добровольцами, обслуживаемыми добровольными организациями, в частности Объединенной организацией Красного Креста и Св. Иоанна, которая руководила одной в Этапле. В базовых районах, таких как Этапль, Булонь, Руан, Гавр и Париж, больницы общего профиля работали как обычные гражданские больницы с рентгеновскими аппаратами, бактериологическими лабораториями и т. Д.Вместимость была такова, что пациент мог оставаться в нем до тех пор, пока его не вернут в свое отделение или не отправят через пролив на госпитальных судах для специализированного лечения или увольнения из сил. Некоторые больницы общего профиля занимались лечением пациентов вплоть до 1919 года; в марте 1920 года во Франции все еще действовало четыре медицинских подразделения — одна больница общего профиля, одна стационарная и два медпункта.
Через несколько месяцев после вступления американцев в войну в 1917 году медицинская помощь, которую они обещали, BEF [британский экспедиционный корпус] начала прибывать во Францию, и первые подразделения заняли 6 британских больниц общего профиля.
Хотя большую часть Первой мировой войны Кейт Луард служила в поездах скорой помощи, на станциях по оказанию медицинской помощи и в полевой машине скорой помощи, время от времени она работала в различных стационарных больницах и больницах общего профиля в районе базы.
Большинство госпитальных судов было реквизировано и переоборудовано в пассажирские лайнеры. Несмотря на превосходный уход и медицинское обслуживание, многие пациенты умерли на борту из-за тяжелых ран.Риск торпед и мин при переходе пролива был вполне реальным.
По прибытии в британский порт раненые были переведены в домашний поезд скорой помощи и в военные и военные госпитали, которые были разделены на девять командных зон.
Примечание:
Не включены многочисленные люди и организации, которые также участвовали в эвакуационной цепочке. Медперсонал был дополнен обученными медсестрами Британского Красного Креста (Британского общества Красного Креста) и волонтерами отряда добровольной помощи (VAD’s).VAD работали в больницах общего профиля, а в последние два года войны — в стационарных госпиталях. В первые дни войны там был поезд Красного Креста, а поезд № 16 был укомплектован скорой помощью друзей. Сотрудники VAD с обученными медсестрами Красного Креста также работали во время войны на многих железнодорожных станциях и обеспечивали едой, напитками, удобствами и некоторыми средствами оказания первой помощи.
На этой странице описаны основные медицинские функции в сложной цепочке, которая обрабатывала пострадавших от передовой до больниц дома.Это в упрощенном формате. Многие люди вообще пропустили этапы, и, конечно же, многие раненые были не в состоянии знать, какое из этих подразделений их обслуживает.
Пострадавший, скорее всего, получил первую медицинскую помощь на медпунктах, расположенных на передовой или близко от нее. Подразделения в окопах обеспечивали такие посты и, как правило, имели медицинского офицера, санитаров и людей, прошедших подготовку в качестве носилок, которые оказывали бы эту поддержку.
Полевая скорая помощь (см. Ниже) обеспечит ретрансляцию носилок и мужчин, квалифицированных в оказании первой помощи, на ряде «несущих постов» на пути эвакуации из окопов. Все участники находились в зоне, откуда они могли попасть под обстрел.
Носители на носилках несут раненого на носилках по извилистой траншее в Салониках. Императорский военный музей, копирайт изображение Q31794. Обратите внимание также на идущих за ними ходячих раненых. Очевидно, этим людям уже оказали элементарную медицинскую помощь в окопах.
Это была мобильная медицинская часть, а не машина. В каждой британской дивизии было по три таких подразделения, а также специализированное медико-санитарное подразделение. Полевые машины скорой помощи предоставили несущие посты, но также установили основные и передовые (то есть передовые) пункты перевязки, где пострадавший мог получить дальнейшее лечение и быть переведен в состояние, при котором его можно было эвакуировать на станцию обработки раненых. Больных или раненых мужчин также отправляли в пункты перевязки и во многих случаях возвращали в свое отделение после оказания первой помощи или оказания первичной медицинской помощи.
На этой диаграмме из истории Канады показано расположение и типы пунктов помощи и перевязочных пунктов, которые поддерживали 1-ю канадскую дивизию во время открытия Второй битвы при Ипре. За линией фронта расположены шесть полковых постов помощи, два передовых и два главных пункта перевязки.
Не существовало жесткого правила относительно расположения пункта перевязки: наиболее распространенными были существующие здания, подземные блиндажи и бункеры просто потому, что они обеспечивали некоторую защиту от огня вражеских снарядов и воздушных атак.Пункты перевязки обычно обслуживались полевыми машинами скорой помощи Медицинского корпуса Королевской армии.
Австралийский медицинский офицер осматривает раненого на передовой перевязочной станции во время Третьей битвы при Ипре в 1917 году.
Изображение E (AUS) 714 Императорского военного музея.
После лечения на перевязочном пункте раненые будут перемещены на несколько миль назад к пункту оказания медицинской помощи. Это могло быть пешком; или в конной повозке, машине скорой помощи или грузовике; или в некоторых случаях на легкорельсовом транспорте.Полезно ознакомиться с военным дневником помощника директора медицинской службы отдела, относящегося к подразделению этого человека, поскольку в них обычно есть очень подробные отчеты о местонахождении носильщика и перевязочных пунктов в то время, когда этого человека эвакуировали.
Повозка полевой машины скорой помощи проезжает по илистой земле недалеко от Овиллера, Сомма, в сентябре 1916 года. Имперский военный музей, изображение копирайта Q1098. Это может быть на пути от пункта перевязки к пункту оказания медицинской помощи.Представьте, какие пострадали раненые, двигаясь по такой местности на этом виде транспорта.
Следующие три изображения взяты из военного дневника 76-й полевой скорой помощи, подразделения под командованием 25-й дивизии, и относятся к его времени в районе Ипра во время Третьего наступления при Ипре в августе 1917 года. Ссылка в дневнике — WO95 / 2239. Авторские права на изображения принадлежат короне.
Щелкните изображение, чтобы увидеть его в полном масштабе. Обратите внимание на передвижные стойки и ретрансляционные станции, соединяющиеся от частей впереди к перевязочной на (или, возможно, точнее, если судить по этому эскизу, рядом) на разрушенном участке замка Хооге.
Щелкните изображение, чтобы увидеть его в полном масштабе. Это маршрут для конной машины скорой помощи, которая подбирает раненых на передовой перевязочной станции Hooge Chateau (на квадрате 15) и вывозит их с поля битвы мимо Диккебуша. Типичный дальнейший путь оттуда — к группе CCS на ферме Реми (Лейссентхук).
В период с 1 по 14 августа 1917 года на передовой перевязочной станции Шато Хоуге пострадало 3395 человек, из которых чуть менее 1000 — только 10-11 августа.
Около трети были больными со стретечером, а остальные в какой-то степени могли двигаться самостоятельно. Эти фигуры и пропорции не были нетипичными для подразделения, участвовавшего в крупномасштабном действии.
Раненые британские солдаты прибывают на станцию реабилитации раненых, 43, Фревент, 8 апреля 1918 г. Изображение копирайта Имперского военного музея Q334.
До 9 января 1915 г. эти отделения назывались клиринговыми больницами.
CCS было первым большим, хорошо оборудованным и стационарным медицинским учреждением, которое посетил раненый.Его роль заключалась в сохранении всех серьезных случаев, непригодных для дальнейших поездок; лечить и возвращать легкие случаи в свое отделение; и эвакуировать всех остальных в базовые больницы. Часто это был палаточный лагерь, хотя, когда это было возможно, размещение в хижинах. CCS часто группировались в группы по два или три на небольшом участке, обычно в нескольких милях от линии пути и на железнодорожной линии. Типичный CCS может удерживать 1000 пострадавших в любое время, и каждый принимает 15–300 случаев по очереди. В пиковые моменты битвы даже CCS были переполнены.Здесь проводились серьезные операции, например, ампутации конечностей. Некоторые CCS были специализированными подразделениями по нервным расстройствам, кожным заболеваниям, инфекционным заболеваниям, определенным типам ран и т. Д. CCS не очень часто меняли местоположение, и транспортная инфраструктура железных дорог обычно диктовала их местоположение. Большинство эвакуированных раненых уезжали из CCS по железной дороге, хотя машины скорой помощи и баржи на каналах также доставляли раненых в базовые больницы или прямо в порт погрузки, если этот человек был идентифицирован как «опасный».(В 1916 г. 734 000 раненых были эвакуированы из ЦКБ поездом и еще 17 000 баржами только на Западном фронте. В 1914 г. было 4 эшелона скорой помощи, а к июлю 1916 г. — 28). Серьезный характер многих ран не соответствовал медицинским возможностям и навыкам CCS, и многие позиции CCS сегодня отмечены большими военными кладбищами.
CCS также обслуживает больных мужчин. В целом, учитывая условия, войска находились в хорошем состоянии. Большое внимание было уделено сообщению о болезнях и инфекциях, и были приняты ранние профилактические меры.Наибольший процент заболевших составляют венерические заболевания — 18,1 на 1000 пострадавших; стопа траншеи была следующей с 12,7. До середины 1915 года CCS была известна как клиринговая больница. Как правило, на каждую дивизию приходилось по одному. Из CCS пострадавший будет эвакуирован в базовую больницу.
Палата 2-го австралийского пункта оказания помощи пострадавшим в Стинверке, ноябрь 1917 года.Императорский военный музей, изображение авторского права E (AUS) 4293.
Местонахождение CCS во Франции, Бельгии и (позже) в Германии
Эта карта, сделанная в мае 1918 года, дает представление о том, насколько разрослись CCS на ферме Реми, Лейссентхук, в тыловых районах сектора Ипр. Синие прямоугольники — хижины и здания ЦКБ. Обратите внимание на железнодорожную ветку, проходящую через лагерь. Неизбежное кладбище на ферме Реми стало одним из крупнейших на Западном фронте, и теперь рядом с ним находится центр для посетителей, который стоит посетить, чтобы понять, как функционирует CCS.
Раненые британские солдаты у станции по оказанию помощи пострадавшим в Хейли, Сомма, сентябрь 1916 года. Имперский военный музей, авторское право на изображение Q1255. Обратите внимание на поезд слева. Эти люди, вероятно, будут ждать перевода в базовую больницу.
Пострадавшие обычно перевозятся из CCS в базовую больницу специально оборудованным поездом скорой помощи или, в некоторых случаях, на барже вдоль канала.
Эвакуация поездов скорой помощи после битвы на Сомме
Баржи скорой помощи во Франции и Фландрии
После того, как солдат попал в базовый госпиталь, у него были неплохие шансы на выживание.
Более половины были эвакуированы из общей или стационарной больницы для дальнейшего лечения или выздоровления в Соединенном Королевстве. Стационарные госпитали, по две на дивизию, могли вместить 400 раненых каждая. Больница общего профиля вмещала 1040 пациентов. Они были расположены недалеко от основных баз армии в Булони, Гавре, Руане, Ле-Туке и Этапле. В создание больницы общего профиля входили 32 медицинских сотрудника RAMC, 3 капеллана, 73 женщины-медсестры и 206 военнослужащих RAMC, выполняющих функции санитаров, и т. Д.В 1917 году больницы были увеличены до 2500 коек.
Расположение базовых больниц во Франции
Те пострадавшие, которых можно было вернуть в строй после лечения в больнице, обычно отправляли в депо для выздоравливающих, а затем возвращали в базовое депо для повторного развертывания.
Депо для выздоравливающих во Франции
Расширены существующие военные госпитали; многие гражданские больницы были полностью или частично переданы в военные нужды; много вспомогательных агрегатов открыто в больших домах или общественных зданиях; и многие частные больницы также работали.
Расположение многих основных больниц дома
Переводы в военные лечебницы
После выписки из больницы мужчин отправляли в различные места для выздоровления, в зависимости от их обстоятельств. Многие пошли в военно-командные депо:
Список командных пунктов
Эвакуационная цепь Салоники
Жизнь солдата
Классификация ран
Место для оказания неотложной помощи войскам, пострадавшим в бою.
«семья получила письмо от Джо, написанное на полевом перевязочном пункте»
Más frases de ejemplo
«Больные и раненые, получившие неотложную медицинскую помощь на уровне полка, батальона или вспомогательного подразделения, были эвакуированы на следующий этап оказания медицинской помощи, которую оказывал санитарный поезд пехотной дивизии. Это подразделение на 950 человек состояло из:
Слово «поезд» обозначает подразделения, которые были назначены для поддержки всей пехотной дивизии.
Всего было четыре поезда: боеприпасы, снабжение, инженер и сантехник. Все они были мобильными и полагались на свои лошадиные силы и автомобили для выполнения своих вспомогательных ролей.
Роль санитарного поезда заключалась в оказании медицинской помощи всему подразделению через отделения скорой помощи и полевых госпиталей, а также лазареты лагеря.
Отделение скорой помощи состояло из штаб-квартиры, одной конной и трех автотранспортных рот. Их цель состояла в том, чтобы доставить людей с пунктов помощи батальона в отделение полевого госпиталя.Если время в пути от пунктов сбора до больницы было слишком долгим, оставляя человека без присмотра, отделения скорой помощи устанавливали промежуточные пункты, которые позволяли продолжать оказание неотложной медицинской помощи, называемые Пункты перевязки .
Передовой пост и медпункт, 1-й дивизион, Мисси-о-Буа, Франция, 20 июля 1918 г.
Четыре роты участка располагали 12 конными и 36 каретами скорой помощи. К 1918 году опыт эксплуатации показал, что скорая помощь является надежной и эффективной для эвакуации больных с прифронтовой полосы, если дороги не были сильно повреждены.Рота скорой помощи, запряженной лошадьми, была оставлена в резерве, потому что, хотя они могли преодолевать бездорожье для автомобилей, они представляли большую цель, были медленными, а лошади быстро устали, в отличие от автомобилей.
Развертывание санитарного поезда 82-й пехотной дивизии в сентябре 1918 года для наступления на Сен-Михель показывает, как подразделения поезда могут быть размещены для поддержки наступления. В начале операции одна рота скорой помощи, AC 327, была размещена в Дьюларе вместе с полевым госпиталем 328.К югу от своих позиций AC 325 и 328 находились в боевой готовности и в резерве в Миллери вместе с тремя другими полевыми госпиталями, а AC 326 находились дальше в тылу у Марбаша.
По мере развития битвы AC 327 был перемещен на север в Бленод 7 сентября и в Норрей 16 сентября.
Это изменение местоположения иллюстрирует ключевую задачу роты скорой помощи, которая заключалась в поддержании постоянного контакта с движущимися станциями помощи батальона для своевременной эвакуации их пациентов в полевые госпитали санитарного поезда.
Скорая помощь 327, как и другие три компании скорой помощи, была разделена на две секции. Один управлял перевязочным пунктом, а другой собирал, координировал и перевозил пациентов из батальонов на перевязочный пункт, а затем в полевой госпиталь. Поскольку зона боевых действий была опасной, эвакуация с фронта на первые 500–1000 ярдов проводилась пешком ходячими ранеными или отрядами носилок, посланными вперед ротой скорой помощи.
Раненые идут к перевязочной, Аргоннский лес, потому что дороги для машин скорой помощи непроходимы.
Назначением носильщиков было место сбора, где можно было безопасно собрать автомобили для погрузки пациентов.
Пункт сбора раненых, 3-я дивизия, близ Нантильуа, Маас, 12 октября 1918 г.
Другая часть роты скорой помощи находилась на перевязочном пункте, находившемся в 3000–6000 ярдов от фронта. В нем находилось до 5 офицеров и 25 человек, и по возможности он располагался на дороге, в землянке, подвале, здании или палатках.
Вход в перевязочный пункт, обслуживаемый ротой скорой помощи № 111, 28-я дивизия, недалеко от Сен-Жиля, Франция, 15 августа 1918 г.
Санитарный поезд мог развернуть до четырех пунктов перевязки, но на практике это был один, если фронт дивизии был узким, или больше для более широкого фронта и с одним в резерве. Если бы дивизия участвовала в мобильной войне, пункт перевязки можно было бы разделить, чтобы создать передовой участок перевязки, укомплектованный 1 офицером и 15 мужчинами, ближе к фронту на расстоянии 1500-2000 ярдов, в то время как главный участок перевязки с его большим штатом располагался дальше. в тыл.
Передовая перевязочная станция, недалеко от Авокура, 26 сентября 1918 г.
Медицинская миссия Пункта перевязки была аналогична миссии пункта Помощи Батальона в том, что он продолжал оказывать неотложную медицинскую помощь, такую как:
На этом уровне могут быть предоставлены более сложные методы лечения, чем те, которые были возможны на станциях помощи батальона, такие как лечение шока и газа или даже хирургические процедуры для закрытия аспирационных ран грудной клетки или остановки кровотечения через лигатуру или тампонирование раны.
На этом этапе лечения персонал уделял большое внимание ведению пациентов. Первым свидетельством этого было внимание, уделяемое проектированию непрерывной системы эвакуации машин скорой помощи с поля боя, выполняемой половиной роты скорой помощи. Вторым было продолжение стабилизации пациента на перевязочном пункте для дальнейшей эвакуации и первая детальная классификация пациентов, чтобы направить их на лечение в будущем.
Служба перевязки решила эти задачи, организовав себя в отделы, чтобы эффективно управлять загрузкой их дел.Этих отделов было:
Создание этих отделений — первый шаг к размещению пациентов, таких как ортопедические и газовые, с персоналом, имеющим опыт лечения таких травм.
Dresssing Station, Lahayville
Приемно-экспедиторскому отделению было поручено выгрузить, отсортировать и классифицировать новых пациентов.За этим наблюдал медицинский работник, который осмотрел их и определил, кого следует вернуть в их отделение, кому требуется немедленная помощь из перевязочного, ортопедического или газового отделений, а также кого и когда следует эвакуировать на следующий уровень оказания медицинской помощи, которым будет .
Triage обслуживается одним из полевых госпиталей Санитарного поезда.
Перевязочный пункт роты скорой помощи, open warfare
Источники
Джаффин, полковник Джонатан Х. Медицинское обеспечение американских экспедиционных сил во Франции во время Первой мировой войны (Форт Ливенворт 1990)
Том VIII, Полевые операции, Медицинский департамент армии США во время мировой войны (Вашингтон, 1925)
Том XI, Раздел I, Общая хирургия, Медицинский департамент армии США во время мировой войны (Вашингтон, 1925)
Последнее изменение: 8 апреля 2019 г.
Система оказания медицинской помощи на поле боя была основана на предпосылке обеспечения процесса постепенного лечения и эвакуации.На практике это означало, что больные и раненые получали помощь в медицинских частях пехотной дивизии, таких как медпункты, перевязочные пункты и полевые госпитали. Целью на каждом этапе было обеспечить достаточное количество лечения, чтобы стабилизировать пациента и подготовить его к транспортировке на следующий уровень медицинской помощи: в эвакуационный госпиталь. На приведенной ниже системной диаграмме показано, как эта постепенная последовательность лечения и эвакуации велась из медицинских частей вблизи линии фронта в эвакуационные госпитали на уровне корпуса и армии, а затем через госпитальные поезда в базовые больницы в тылу. Схема системы госпитализации и эвакуации
Целью эвакуационного госпиталя, впервые задуманного в 1916 году, было обеспечение полевых госпиталей пехотных дивизий путем приема их пациентов, когда они переезжают в новые места. Однако, как оказалось, это не будет их ролью при развертывании во Франции. Что изменило их медицинскую миссию, так это опыт, приобретенный отделением летом 1917 года.
Было обнаружено, что предполагаемая цель полевого госпиталя быть «госпиталем скорой помощи на поле боя» потерпела неудачу, поскольку подразделение было слишком маленьким, чтобы приблизиться к нему. линия фронта и должна была быть мобильной.В отделении признали, что вместо того, чтобы проводить операции по спасению жизни, они превратились в «увеличенный и улучшенный перевязочный пункт, а не в больницу». То, что было необходимо, — это медицинское подразделение, эквивалентное Станции оказания медицинской помощи раненым британской армии, которая могла бы лечить до 1000 пациентов в день. Станция по оказанию помощи пострадавшим, № 3, июль 1916 г. (Великобритания)
Эвакуационная больница в течение следующего года превратилась в более крупное и функциональное больничное отделение. При создании в 1916 г. эвакуационный госпиталь планировался для ухода за 432 пациентами. Его штат состоял из 16 медицинских работников и 179 человек.Два эвакуационных госпиталя должны были быть переданы пехотной дивизии. Хотя имелись припасы для оборудования двадцати двух больниц, у армии не было личного состава для их укомплектования. К 1917 году было признано, что они должны решить, как проводить спасательные операции на поле боя. Департамент пересмотрел назначение и размер этого нового подразделения. Он будет расширен для лечения до 1000 пациентов за счет более крупного штата из 34 медицинских работников, 237 рядовых мужчин и дополнительных медсестер.
Хотя размеры эвакуационных госпиталей менялись, их функции, общая планировка и расположение оставались неизменными на протяжении всей войны. Их цель состояла в том, чтобы «с большой скоростью» оказать наилучшую хирургическую помощь. Но это ограничивалось количеством жертв, которые они могли получить за день. Чтобы предотвратить скопление и перегрузку этих госпиталей, главный хирург армии подготовил план, согласно которому эти госпитали и другие медицинские подразделения были развернуты для каждого наступления.
В оперативном плане он сгруппировал больницы так, чтобы они могли поддерживать друг друга. Площадки были выбраны для облегчения приема и лечения пациентов, а также для возможной эвакуации в базовые больницы тыловых районов.На практике эти больницы были ретрансляционными станциями, которые обеспечивали значительное лечение, но не удерживали пациентов дольше, чем это было необходимо.
Эвакуационные госпитали должны были быть мобильными, т.е. означало, что они располагались в палатках. «Мобильный» был относительным понятием. Эти отряды были малоподвижными и практически не имели возможностей для органического транспорта. Для перемещения одного госпиталя требовалось девяносто трехтонных грузовиков или 30 железнодорожных вагонов. По возможности их размещали в городах, которые обеспечивали здания и доступ к топливу и воде.Они были расположены в 9-15 милях от фронта на дорогах, которые связывали их с передовыми медицинскими частями, и на железнодорожных путях, соединяющих их с базовыми госпиталями дальше в тылу. План эвакуационных больниц 6 и 7, Суйи
Планировка больницы рассчитана на быстрое лечение большого количества пациентов. Показанный план местности был для эвакуационных госпиталей 6 и 7, расположенных в 1918 году в Суйи. Приемные комнаты и отделения эвакуации были примыкают к автомобильным и железнодорожным путям, чтобы облегчить прибытие и эвакуацию пациентов.В центре располагались операционные, рентгеновские кабинеты и прилегающие больничные палаты. Эти больницы были разделены на две службы: административную и медицинскую. Первые занимались записями, снабжением, персоналом и административными вопросами, в то время как медики обеспечивали уход за пациентами в соответствии с указаниями начальника хирургической службы и начальника медицинской службы.
Заведующий хирургической службой курировал:
Приемная, эвакуационная больница Начальник медицинской службы курировал медицинское и газовое отделения и помогал начальнику хирургической службы в приемном отделении.
Процесс сортировки пациентов начинается с их осмотра по прибытии в приемную , которая определяет, куда следует направить пациента. На этом этапе необходимо принять важное решение: следует ли ему сделать операцию или ее можно отложить до прибытия в базовый госпиталь? Например, небольшая перфорированная рана, рана плоти или небольшой перелом кости давали право на перевязку в перевязочной и в отделение эвакуации в ожидании больничного поезда.Такое решение было вероятным, если бы за день было получено 1000 раненых. Эти травмы не считались такими серьезными, как ранения головы, груди и живота, переломы бедренной кости, травмы головы или множественные травмы.
Рентген плеча с пулей Хирургическая служба состояла из пяти палат и трех кабинетов. Находились предоперационная, рентгеновская, шоковая, операционная, послеоперационная. Все они были расположены близко друг к другу, как показано на диаграмме выше, чтобы сократить расстояние, на которое переносится пациент, и эффективно использовать персонал и ресурсы.
В предоперационном отделении пациенты были подготовлены к операции с помощью еще одного осмотра, раздевания, купания, применения морфина, предотвращения шока и их сортировки на головы, груди, брюшной полости, шока и переломов. Если пациент находился в шоке или на грани шока, его переводили в шоковую палату для реанимации. Если заказывали рентген, его переводили в эту комнату.
Операционная, Эвакуационная больница 2, Баккара В операционной работали четыре бригады, работающие за восемь столов. Каждая бригада состояла из двух хирургов, одного анестезиолога и двух медсестер. Опытная бригада могла выполнять от 35 до 40 операций за 12-часовую смену. К середине 1918 года во время крупной наступательной операции было обычным делом, чтобы эти команды пополнялись за счет тихой эвакуации и базовых госпиталей, расширяя службу до четырнадцати команд.
Хирургические операции при травмах разного типа и степени тяжести .
При ранении живота произведена лапаротомия. Торакотомию можно было делать при ранениях грудной клетки, но наиболее распространенным методом лечения было простое введение плевральной дренажной трубки.Раны, нанесенные пулями и осколками снарядов, требовали санации омертвевших тканей и инородных тел. Удаление раны помогло предотвратить инфекцию, особенно газовую гангрену, вызванную анаэробными бактериями. Рана, если была возможность инфицирования, оставлялась открытой и упаковывалась или обматывалась марлей, смоченной физиологическим раствором или раствором Дакина, в ожидании использования системы Карреля-Дакина для предотвращения или контроля инфекции (см. Раны и травмы). Обработка раны
Установлены переломы, ремонт колена или локтя. Если конечность была слишком сильно повреждена, ее ампутировали. Несмотря на то, что радиология существует только второе десятилетие, рентгеновские лучи были очень ценными при лечении травм конечностей и суставов. Отделение переломов эвакуационной больницы
Раны головы были проблемой, потому что требовали нейрохирургических навыков, которых могло не быть. Если операция была выполнена, это предотвратило немедленную эвакуацию. Поэтому начальник хирургической службы может рекомендовать отсрочку и эвакуацию пациента в базовую больницу.
По завершении хирург записал свои выводы, процедуру и то, следует ли «задержать» или «эвакуировать» пациента . Обе категории переведены в послеоперационное отделение для выздоровления. Если пациент задерживался, его переводили в соответствующую палату с аналогичными травмами. Однако все дела не задерживались дольше необходимого, который в среднем составлял от 10 до 14 дней. Если пациент был идентифицирован для эвакуации после выздоровления, его переводили в эвакуационное отделение, чтобы присоединиться к пациентам из приемного отделения или раздевалки.Здесь его подготовили к эвакуации, классифицировав как сидящего пациента или пациента на носилках, независимо от того, был ли он хирургическим, медицинским, инфекционным или психиатрическим.
Отделение реабилитации эвакуационного госпиталя В этот момент солдат перешел на следующий уровень помощи, , который представлял собой базовые госпитали в тыловых районах, часто через госпитальный поезд. Координация этой передачи была важна для успеха всей системы управления пациентами, разработанной Медицинским отделением.Это было поручено начальнику хирургической службы, который договорился с офицером по регулированию армии о доставке госпиталя для эвакуации пациентов в их конечные пункты назначения в базовых госпиталях.
Джаффин, полковник Джонатан Х. Медицинская поддержка американских экспедиционных войск во Франции во время Первой мировой войны (Форт Ливенворт 1990)
Хирургическая операция в операционной на станции реабилитации раненых № 3, июль 1916 г., создатель — канадский официальный фотограф Х. Э. Кнобель, каталожный номер со 157, часть коллекции официальных обменов Канады времен Первой мировой войны, Имперский военный музей, Лондон
Том VIII, Полевые операции, Медицинский департамент армии США во время мировой войны (Вашингтон, 1925)
Том XI, Раздел I, Общая хирургия, Медицинский департамент армии США во время мировой войны (Вашингтон, 1925 г.)
ОпытПодробнее об авторских правах и других ограничениях
Чтобы получить рекомендации по составлению полных цитат, обратитесь к Ссылаясь на первоисточники.
Если изображение отображается, вы можете скачать его самостоятельно.
(Некоторые изображения отображаются только в виде эскизов вне
Библиотеке Конгресса США из-за соображений прав человека, но у вас есть доступ к изображениям большего размера на
сайт.)
Кроме того, вы можете приобрести копии различных типов через Услуги копирования Библиотеки Конгресса.
Если указаны только черно-белые («черно-белые») источники, и вы хотите, чтобы копия показывала цвет или оттенок (если они есть на оригинале), вы обычно можете приобрести качественную копию оригинал в цвете, указав номер телефона, указанный выше, и включив каталог запись («Об этом элементе») с вашим запросом.
Прайс-листы, контактная информация и формы заказа доступны на
Веб-сайт службы дублирования.
Выполните следующие действия, чтобы определить, нужно ли вам заполнять квитанцию о звонках в Распечатках. и Читальный зал фотографий для просмотра оригинала (ов). В некоторых случаях суррогат (замещающее изображение) доступны, часто в виде цифрового изображения, копии или микрофильма.
Товар оцифрован? (Миниатюрное (маленькое) изображение будет видно слева.)
Указывают ли вышеприведенные поля с рекомендациями по доступу или Номер вызова, что существует нецифровой суррогат, типа микрофильмов или копий?
Справочный персонал может направить вас к этому
суррогат.Чтобы связаться со справочным персоналом в Зале эстампов и фотографий, воспользуйтесь нашей Спросите библиотекаря или позвоните в читальный зал с 8:30 до 5:00 по телефону 202-707-6394 и нажмите 3.
В тылу кладбища Essex Farm, недалеко от западного берега канала Ипер-Эйзер, находится поле битвы Первой мировой войны. Остается в виде британского бетонного бункера с рядом комнат.Бункер отремонтирован и законсервирован. в 1990-х годах как место передового перевязочного пункта британской армии (A.D.S.).
Снимок сделан с взгляда на север, на отвальной береговой полосе западного берега канала Ипер-Ийзер. (известный в 1914-1918 годах под французским названием канала Ипр-Изер).
Слева расположены оригинальные медицинские землянки, которые к 1917 году были преобразованы в перевязочный пункт.
на фотографии возле флагштока. Канал расположен на правой стороне отвала,
сразу справа от линии деревьев.
Во время Второй битвы при Ипре в 1915 г. базовая медицинская «станция» для раненых британской армии была впервые заложен в грубых землянках, врезанных в западный берег канала Ипр-Изер в тылу того, что сейчас Кладбище на ферме Эссекс.
Битва за защиту земель союзников на северном выступе Ипра началась 22 апреля 1915 г. запуск смертоносного нового оружия войны немецкой армией. Это было облако ядовитого газа. Битва стала известна как Вторая битва при Ипре года. За несколько дней до начала боя британская армия взял у французской армии северо-восточный сектор выступа Ипра.
Это было ранним утром 23 апреля, через несколько часов после неожиданности. Атака немецкого газового облака, что 1-я канадская бригада полевой артиллерии занял позицию на западном берегу канала Изер к северу от моста № 4 (известный как мост Бриелен). Майор Джон МакКрэй был с ними. Он был заместителем командира бригады, но также был врачом по профессии и, следовательно, также бригадным хирургом. В последующие дни майор Джон Маккрэй ухаживал за ранеными в землянках, разрезанных на берег канала.
Могилы солдат, в основном французских на этом этапе боевых действий, уже находились в районе землянок.
Ферма рядом с позицией была названа Фермой Эссекса на картах поля боя Британской армии.Считается, что это
место, где майор Джон МакКрэй написал свое знаменитое стихотворение На полях Фландрии после захоронения
друга, лейтенанта Алексиса Хелмера, 3 мая 1915 года. Лейтенант Хельмер был похоронен на могиле в
в то время поблизости от фермы Эссекс, но впоследствии его могила была утеряна.
По мере продолжения войны в этом секторе первоначальные землянки на берегу канала были расширены и усилены. с бетоном.Постепенно они превратились в серию комнат, и был построен более крупный медицинский пункт с хижинами для справиться с большим количеством раненых. Это место было создано как Advanced Dressing Station (A.D.S.). В виде таким образом, это было одно из мест по маршруту эвакуации в тыл раненого солдата с Ипра. Выступающий к северу от Ипра.
На карте траншей от 13 мая 1918 г. (28.NW2. Edition 6A) показана ферма Эссекс и несколько хижин. (выделено коричневым цветом на западном берегу канала), которые сформировали передовую станцию обработки. После времени в Май 1915 года, когда на этом посту находился Джон МакКрэй, в этом районе была проложена железнодорожная линия, узкоколейная железная дорога. линии и лагеря. Через канал между мостом 4 добавлен железнодорожный мост. и мост 3.B. На западном берегу канала можно увидеть оборонительную линию траншеи. В MAROCCA FARM на восточной стороне канала есть палаточный лагерь.
На фотографии, сделанной в конце 1980-х — начале 1990-х годов, показаны затопленные остатки первоначальных бетонных медицинских убежищ.Они попали в ветхость к 1990-м годам.
В 1990-х годах был реализован проект по ремонту и консервации уцелевших бункеров перерабатывающей станции.
Эскиз, датированный 1916 годом (исходный размер: пейзаж), сделанный А. Р. Ваттом из 69-го поля. Скорая помощь 1 , показывает многочисленные бетонные комнаты и односторонний маршрут для машин скорой помощи в ADS фермы Эссекс. Путь справа от эскиза ведет от кладбища Эссекс-Фарм (внизу эскиза) к берегу канала. (верх эскиза). Тропу можно увидеть на фотографии ниже.
Текст описывает назначение каждой комнаты и каждой функции на эскизе (наведите указатель мыши на соответствующее место, чтобы увидеть описательный текст).
50,871734
2,873056
50,87124715705033
2.872726321220398
Сохранившийся A.D.S. бункер расположен в задней части кладбища Essex Farm. Кладбище находится на западном берегу канала Ипер-Ийзер к северу от северной кольцевой дороги N38 вокруг Ипера.
На фотографии показана тропа, ведущая с дороги Бёзинге — Ипер на западный берег Ипр-Ийзера (канал Ипр-Изер).Справа от тропы кладбище Essex Farm.
Изначальное местоположение фермы, известной как Ферма Эссекса, находится слева от тропы. Продвинутая перевязочная станция бункер расположен в конце этого пути и слева, до того, как тропа поднимется, чтобы пересечь отвалы канала.
D.S.) и восстановленные в конце 1990-х годов.