+8 (916) 786-78-28 с 10.00 до 22.00 ежедневно
+8 (916) 786-78-28 с 10.00 до 22.00 ежедневно
Страницы всемирной истории полны злодеяний кровожадных деспотов. Нерон, Борджиа, Людовик XIV, Влад Цепеш, Иван Грозный, Иосиф Сталин, Гитлер — вот лишь небольшой перечень тиранов, о которых знает весь мир. В этом ряду не последнее место занимает китайская императрица Цыси (Цы Си). Несмотря на принадлежность к женскому полу, эта дамочка прославилась такой жестокостью и коварством, что «подвиги» мужчин-сатрапов просто меркнут на ее фоне.
Цыси поставила своеобразный рекорд: никогда в Китае ни одной женщине не доводилось править страной почти 50 лет. Это тем более удивительно, что Цыси не принадлежала к царскому роду — она родилась в семье маньчжурского мандарина (чиновника). В 1852 году в возрасте 16 лет успешно прошла конкурс наложниц при дворе императора и была зачислена в штат любовниц самого низшего, пятого класса.
Пополнив штат из 3 000 наложниц, юная Цыси оказалась среди тех, кто имел невысокие шансы встретиться со своим повелителем: император нечасто посещал покои наперсниц пятого класса, некоторые за всю свою жизнь при дворе так никогда и не удостоились этой чести.
Цыси стала песчинкой в море. И все же ей удалось не только покорить сердце императора, но и занять престол. Однако в погоне за властью Цыси умудрилась разрушить целую империю — китайская монархия ненадолго пережила императрицу.
Как обычной девчонке довелось пробиться на самый верх? Хитрая, как лиса, Цыси быстро смекнула: надо выделиться из общей массы. Девушка стала жадно читать книги из императорской библиотеки и уговорила придворных нанять ей учителей. По мере того, как она набиралась ума-разума, все более тонкими и виртуозными становились ее манеры.
Наложница потратила немало сил на изучение правил этикета, которые действовали в стенах Запретного города — самого большого в мире дворцового комплекса.
Овладевшая этой «китайской грамотой» наложница сразу приподнялась над своими соперницами. Цыси расчетливо подружилась с женой монарха, которая была на 15 лет ее старше и к тому же бесплодна. Цыси подобрала ключик к ее сердцу, это и решило ее судьбу: повышенная в должности, она стала наложницей четвертого класса.
Император Ичжу старел, слабел, и мысль о наследнике все чаще посещала его. Когда он обратился к благоверной с просьбой выбрать подходящую для этой цели девушку, та указала на Цыси. Так одной из 3 000 наложниц улыбнулась удача, а уж шустрая Цыси постаралась сделать все, чтобы не выпустить ее из рук.
В апреле 1856 года Цыси родила мальчика, наследника китайского трона, что усилило ее влияние при дворе. Император передавал ей все больше и больше полномочий, благодаря чему она стала фактически правительницей Китая. Ходили, правда, слухи, что на самом деле мальчик был рожден молодой служанкой Чуин, убитой сразу после родов.
Статус матери наследника позволил перевести Цыси в ранг «драгоценных наложниц» — второй, следующий за императрицей. Но сообразительная любовница недолго пребывала на вторых ролях. В 1861 году тяжелобольной император собрал перед своей кончиной восьмерых высших сановников и в их присутствии назначил шестилетнего сына Цзайчуня наследником трона, а Цыси — регентшей до его совершеннолетия.
Высшие должностные лица воспротивились и потребовали от императора назначить их членами регентского совета после его смерти. Один из придворных даже попытался уговорить императора, чтобы тот склонил любовницу к самоубийству. Дескать, на том свете она будет прислуживать духу покойного господина. Но Цыси обвела всех вокруг пальца: присвоила императорскую печать, без которой не мог выйти ни один закон. Это позволило ей вступить в торг с заговорщиками.
А после кончины Ичжу появилось два указа: первый объявлял ее сына Цзайчуня наследником, второй наделял полномочиями регентши сразу двух женщин — Цыси и вдовствующую императрицу Цыань. Вскоре самый активный сановник был казнен на главном рынке Пекина, а остальным — «дарована» казнь через самоубийство.
Цыань тоже протянула недолго — скончалась от пищевого отравления. За несколько часов до смерти Цыси отправила ей рисовые лепешки. Говорят, накануне императрица неожиданно посетила покои любимой подруги и обнаружила там новорожденного ребенка (несколько месяцев Цыси не появлялась на людях из-за странной болезни).
Путь к неограниченной власти для Цыси не был усеян розами. Ей приходилось постоянно воевать с конкурентами, недоброжелателями и в этой борьбе она не знала жалости. Но это было еще полбеды. Китай второй половины XIX века представлял собой патриархальное государство, закрытое для иностранцев, однако ветер перемен потихоньку менял привычный уклад жизни его жителей. Французы и англичане приезжали сюда торговать и привозили новые идеи.
Изоляция, в условиях которой страна жила в течение многих веков, уходила в прошлое. Цыси всеми фибрами души противилась переменам, поскольку видела в них угрозу своей безопасности. Императрица была полна решимости сохранить древние традиции феодального Китая и выгнать иностранцев прочь. «Чужеземных дьяволов» запугивали, их лавки сжигали. На сторону пришельцев встало местное население, так как китайские купцы горели желанием торговать с европейцами.
Цыси безжалостно расправлялась с неугодными подданными — их вешали, им рубили головы. В Запретном городе недовольные ее самоуправством устроили заговор, однако Цыси ответила на это быстро и жестко: по ее приказу уничтожили около 500 человек, включая высокопоставленных чиновников. За жестокость китайцы прозвали ее Драконом.
Увлеченная политической борьбой, Цыси уделяла мало внимания воспитанию сына, парень рос сам по себе. Его любимым времяпрепровождением было посещение притонов и самых низкопробных кабаков. Когда Цзайчунь достиг совершеннолетия, Цыси признала, что ее регентство закончилось и начинается правление сына, однако вскоре очень кстати для одержимой владычицы наследник заболел.
В декабре 1874 года он опубликовал сообщение: «Мне повезло в этом месяце заразиться оспой». Через две недели император скончался. Организм, ослабленный венерическими заболеваниями, не смог сопротивляться недугу. Ходили слухи, что к кончине собственного сына Цыси тоже приложила руку.
В Китае членам императорской семьи перед обедом протирали лицо влажными салфетками, обработанными паром. Это более гигиеничный способ, нежели использование сухих столовых салфеток.
А если горячим полотенцем провести по лицу больного, покрытому заразной сыпью, а потом приложить к лицу намеченной жертвы, то последствия не заставят себя долго ждать. Эту лакейскую процедуру всегда исполнял услужливый евнух. Вот он — простой и безотказный способ убрать с дороги лишнего человека.
Правительница сама выбрала преемника — им стал ее четырехлетний племянник Гуансюй. Десять сановников выразили свой протест и поплатились за это жизнью.
Время шло, и будущий император вырос. Оказалось, что у молодого человека на все есть свое мнение, более того, оно часто не совпадало с мнением Цыси, зато прогрессивные царедворцы разделяли его. Но Цыси еще была очень сильна. Накануне вторжения японцев в Китай чиновники выделили ей денег из казны на постройку кораблей для морского флота.
Женщина распорядилась ими своеобразно — в окрестностях Пекина отстроила заново разрушенный интервентами в 1860 году летний императорский дворец Ихэюань. О его великолепии слагали легенды, китайцы говорили: «Хотя он создан человеком, красота его подобна Небу».
Императрица обожала свое детище и на все лето уезжала в загородную резиденцию. А когда чиновники попросили ее показать построенные корабли, Цыси указала на мраморный корабль для развлечений и сказала: «Вот мой флот». Китайцы остались без флота, обороноспособность страны упала, и война с японцами была проиграна. Зато одной достопримечательностью в Ихэюане стало больше.
Недовольство Цыси при дворе росло. Ее верный человек донес ей, что Гуансюй вместе со сторонниками вынашивает планы схватить Цыси и предать казни. Месть не заставила себя долго ждать: люди императрицы устремились в Запретный город и схватили Гуансюя.
От верной гибели императора спасло лишь заступничество европейцев, но остаток своей недолгой жизни он провел под домашним арестом в Запретном городе. А вот его любимая наложница поплатилась жизнью, когда вступилась за Гуансюя.
Сегодня экскурсоводы любят показывать туристам колодец, в котором бедняжку утопили. Другие участники заговора тоже были арестованы и казнены. Цыси наблюдала за экзекуцией, попивая жасминовый чай. Несладко пришлось и иностранцам, поддерживавшим Гуансюя, — их всех выдворяли из страны.
Но времена менялись, и иностранные державы стали оказывать на Цыси сильное давление, ей пришлось смирить гордыню и хитрить. Летом 1907 года императрица перенесла инсульт.
А с 14 на 15 ноября 1908 года в Запретном городе случилось сразу три важных события. Неожиданно скончался 37-летний Гуансюй. Говорят, что его отравили. Цыси назначила наследником малолетнего императора Пу И, а сама скончалась от дизентерии на следующий день.
Китайцы встретили последнюю новость с нескрываемым удовольствием. В 1912 году последнего китайского императора свергли в результате революции, династия Цин пала.
Владимир Строганов
Источник: oursociety.ru
Другие статьи по теме:
Views All Time
13533
Views Today
2
mirtayn.ru
История знает несколько примеров того, как рядовые наложницы не только становились султаншами, царицами или императрицами, но и правили вместе со своими супругами или даже единолично. Одной из таких легендарных женщин является Сяоды Ланьхуа. Она больше известна как императрица Цыси, которую народ прозвал Драконом за кровожадность и жестокость.
Будущая императрица Китая Цыси родилась в ноябре 1835 года в семье одного из маньчжурских мандаринов. Ее матерью была Тун Цзя, которую окружающие называли госпожа Хой. В возрасте 8 лет Сяоды Ланьхуа вместе со своей семьей уехала из Пекина к новому месту службы отца. При этом из-за статуса своих родителей девочка по достижении совершеннолетия была зарегистрирована в качестве кандидатки в наложницы императора. По обычаю того времени, она не могла выйти замуж, пока правитель Поднебесной не решит, что не желает видеть ее в своем дворце.
В январе 1853-го двор императора Сяньфына, которому на тот момент было уже 22 года, объявил конкурс наложниц. Всего нужно было отобрать 70 девушек 14-20 лет, отцы которых относились к первым трем рангам чиновничьей иерархии. При этом предпочтение отдавалось тем девушкам, у которых 8 иероглифов даты рождения признавались благоприятными.
Сяоды Ланьхуа успешно прошла конкурс и вошла в «Закрытый город» в Пекине. Во дворце она оказалось в 5-м, самом низшем ранге наложниц «Гуйжэнь» («Драгоценные люди»), и ее стали называть по названию ее маньчжурского клана Ехэнара.
В 1854 году будущая императрица Цыси получила звание наложницы 4-го класса, а в 1856 году — 3-го. Будучи от природы крайне сообразительной и честолюбивой девушкой, Ехэнара подружилась с молодой императрицей Цыань. По легенде, этому способствовало то, что, узнав о готовящемся покушении на жену Сына неба, наложница помешала своей госпоже выпить из бокала, в котором был яд.
Императрица была бесплодна, что доставляло всему двору много беспокойства. По дворцовым обычаям, супруг предложил ей выбрать для себя наложницу для продолжения рода. Цыань, недолго думая, назвала имя своей верной наперсницы. Таким образом, Ехэнара получила статус «Драгоценная наложница» и стала часто встречаться с повелителем Поднебесной.
Такого понятия во дворце не существовало вовсе. Более того, известно, что император предпочитал маньчжуркам китайских служанок, поэтому Ехэнара, которой нечего было опасаться конкуренции императрицы Цыань, зорко следила, чтобы понравившиеся ему девушки бесследно исчезали из дворца. По легенде, после пропажи одной из китаянок разгневанный император вызвал Драгоценную наложницу к себе, как говорится, на ковер. Однако она устроила спектакль со слезами и мольбами, а в конце заявила, что беременна. Это известие обрадовало двор, однако многие засомневались, так как Сын неба страдал сильнейшей опиумной зависимостью и, по мнению врачей, только чудо могло помочь ему зачать ребенка.
В 1856 году Ехэнара произвела на свет мальчика, которого назвали Цзайчунь. Ходили слухи, что на самом деле она разыграла беременность и сымитировала роды, выдав за императорского сына ребенка служанки Чуин.
Как бы то ни было, став матерью наследника, Ехэнара приобрела огромный вес при дворе, тем более что со временем уже серьезно больной император стал передавать ей все больше полномочий. Таким образом, она постепенно становилась фактической правительницей Поднебесной.
22 августа 1861 года Сын неба испустил дух. Сразу же развернулась жестокая борьба за престолонаследие. Бездетная императрица Цыань считалась главной женой. По существующему обычаю она автоматически получила высокий титул «Хуантай-хоу». Однако уже на следующий день после смерти Сяньфына Ехэнара в ходе упорной закулисной борьбы добилась того, чтобы ей также был присвоен титул Вдовствующей императрицы, и выбрала новое имя Цыси, что переводится как «Милосердная». При этом Цыань не была для нее конкуренткой, хотя ей и принадлежало формальное первенство.
Политическая власть по закону в равной степени принадлежала обеим императрицам. Однако вскоре Цыань передала бразды правления своей бывшей наложнице-подруге и стала вести уединенный образ жизни. Несмотря на это, в 1881 году она скончалась от отравления. Сразу же пошли слухи о причастности к ее смерти Цыси, так как стало известно, что за пару часов до гибели она прислала вдовствующей императрице рисовые лепешки.
Даже если они были беспочвенными, кончина старшей вдовы Сяньфына сделала Цыси единоличной правительницей-регентом. Причем в этом статусе она могла оставаться вплоть до 17-летия принца Цзайчуня. К слову сказать, сын ее интересовал мало, и она не уделяла времени его воспитанию. В результате подросток предавался оргиям, и в еще очень юном возрасте у него обнаружили венерическую болезнь.
Когда сын достиг совершеннолетия, китайская императрица Цыси повела себя крайне осмотрительно. Эта мудрая и расчетливая женщина издала декрет, в котором оповестила всех о том, что ее регентство окончено, и она передает всю власть в государстве наследнику. При этом она вовсе не собиралась уходить на покой, тем более что ей было хорошо известно, что молодой правитель был не в состоянии управлять страной, и у него большие проблемы со здоровьем.
Императрица Цыси, фото которой представлено выше, недолго оставалась не у дел. Через год Цзайчунь сообщил народу, что заразился оспой. В те времена в Китае было принято считать, что переживший это заболевание получает благословление богов, поэтому весть была воспринята всеми с радостью. Однако организм юноши был уже ослаблен венерическим заболеванием, и через 2 недели он скончался.
Казалось бы, смерть сына должна заставить бывшую наложницу удалиться от дел и оплакивать свое горе, тем более что ее беременная невестка так же «неожиданно» скончалась задолго до родов. Однако императрица Цыси не собиралась выпускать бразды правления из рук. Она сделала все, чтобы новым наследником был выбран 4-летний Цзайтянь — сын князя Чуня и ее родной сестры Ваньчжэнь. Таким образом, будущим императором оказался племянник Цыси, которому она к тому же стала приемной матерью. Как и следовало ожидать, все время до совершеннолетия мальчика страной правила вдовствующая императрица, и ни один важный вопрос не решался без ее участия.
В отличие от сына Цыси, наследник был достаточно честолюбив, и женщина понимала, что ей придется немало потрудиться, чтобы удержать в своих руках власть над двором и Китаем.
Однако Цыси старалась не нарушать традиций, и когда в 1886 году императору, выбравшему августейшее имя Гуансюй, исполнилось 19 лет, объявила, что теперь он свободен от опеки и удалилась в свой дворец. При этом она неусыпно следила за делами в стране и при дворе, а также контролировала действия Сына неба. Чтобы облегчить эту задачу, в марте 1889 года вдовствующая императрица Китая Цыси самолично выбрала для него в супруги дочь своего родного брата генерала Гуй Сяня Лунь-Юй. Тем самым ее маньчжурский клан стал самым мощным в Закрытом городе и не имел конкурентов.
В начале 1898 года стало ясно, что Гуансюй симпатизирует сторонникам реформ. Первое время вдовствующая императрица считала это баловством. Однако вскоре ей донесли известие о сближении Гуансюя с известным ученым и политиком Кан Ювэем и ознакомлении с его меморандумами. Результатом общения молодого правителя и лидера реформаторов стали так называемые «Сто дней реформ». В течение трех месяцев с небольшим император издал 42 указа о проведении модернизации системы образования и армии, о закупке новой сельхозтехники за рубежом, о строительстве железных дорог, благоустройстве городов и др.
Более того, император принял во дворце известного генерала Юань Шикая. Цыси почувствовала, что в воздухе пахнет военным переворотом, и стала предпринимать шаги, чтобы удержать ситуацию под контролем.
Ее подозрения не были беспочвенными, так как молодой император действительно поделился с Юань Шикаем планом, согласно которому, реформаторы собирались арестовать вдовствующую императрицу и казнить ее самых верных приближенных. Хотя генерал обещал верой и правдой служить Гуансюй, почувствовав опасность ареста, он раскрыл планы заговорщиков родственнику Цыси — генералу Жунлу, занимающему пост командующего войсками столичного округа. Последний сообщил обо всем императрице. Разъяренная Цыси отправилась во дворец и потребовала отречения Гуансюя от престола.
21 сентября 1898 года император был отвезен на остров Иньтай, который находился в границах Запретного города, и был заключен под домашний арест. Цыси запретила к нему доступ всех приближенных, включая любимую наложницу Чжэнь Фэй, а евнухи, прислуживающие императору, должны были заменяться каждый день, чтобы кто-либо из них не начал питать симпатии к царственному узнику.
События, происходящие внутри Запретного города, на время отвлекли императрицу от взрывоопасной ситуации в стране. А беспокоиться было о чем, так как в Китае началось Ихэтуаньское восстание. Его лидеры требовали сохранения патриархального быта и изгнания европейцев, что было в полном согласии со взглядами Цыси. В то же время они боролись против маньчжуров, уже не один век правивших в Китае.
В начале Ихэтуаньского восстания императрица выпустила указ, поддержавший восставших. Она даже назначила награду за каждого убитого иностранца. Кроме того, когда 20 июня 1900 года началась так называемая Осада посольского квартала, императрица не предприняла никаких шагов по защите находившихся там дипломатов и 3000 китайцев-христиан, а на следующий день открыто объявила войну Альянсу, в который входила в том числе Российская империя.
Открытый вызов, брошенный 8 самым мощным на тот момент военным державам планеты (Королевство Италия, США, Франция, Австро-Венгрия, Япония, Германская империя, Россия и Великобритания), был неразумным шагом. Сразу же после этого началась интервенция иностранных войск, а 13 августа 1900 года они подступили к Пекину.
Это были самые трудные дни в жизни императрицы Цыси. Она сразу же забыла о своих клятвах никогда не покидать столицу и стала готовиться к бегству. Хорошо понимая, что император Гуансюй может использоваться врагами против нее, императрица Цыси, биография которой читается, как интересный роман, решила взять его с собой в город Тайюань. Хитрая женщина решила побыть там, пока ситуация в столице не нормализуется, и начать переговоры с победителями. У нее был план и на случай невозможности найти общий язык с руководителями Альянса. Он заключался в бегстве в Сиань, куда с началом осени из-за погодных условий войска интервентов вряд ли смогли бы добраться.
Чтобы беспрепятственно попасть в Тайюань, Цыси распорядилась остричь себе и самым верным наложницам ногти, переодеться всем в простую одежду, а волосы связать в пучки, как у простолюдинок.
Так как главная наложница Гуансюя слишком активно умоляла оставить ее вместе с любимым в Пекине, вдовствующая императрица приказала сбросить молодую женщину в колодец рядом с дворцом Спокойствия и Долголетия.
Пока кортеж императрицы двигался в сторону Сианя, в столице от ее имени вел переговоры Ли Хунчжан. Он сообщил руководству Альянса, что произошло недоразумение и Цыси просит европейские страны помочь ей в подавлении восстания ихэтуаней. Уже 7 сентября 1901 года был подписан Заключительный протокол, и императрица отправилась восвояси. Она была так рада, что все уладилось, что, прибыв в город Вэйфан, с большой помпой отметила свое 66-летие.
После возвращения в столицу императрица Цыси зажила привычной жизнью, хотя она уже не могла оказывать особого влияния на жизнь китайцев за пределами Запретного города. До последнего своего издыхания жестокая диктаторша ненавидела императора Гуансюя. Когда женщина почувствовала, что ее дни сочтены, она велела отравить его мышьяком. Таким образом, предпоследний император Китая скончался 14 ноября 1908 года, а на следующий день мир узнал, что умерла Цыси (императрица).
Несмотря на слухи о ее связях с мужчинами, ни о каких фаворитах Цыси не известно. Таким образом, или женщина умело скрывала свои связи, или у нее были другие интересы. Единственная более-менее правдоподобная история связана с рождением Гуансюй. В частности, некоторые историки считают, что он является сыном Цыси от одного из придворных, которого она отдала на воспитание сестре.
Первый фильм о китайской императрице Цыси был снят в 1975 году в Гонконге. Главную роль в картине сыграла американская актриса Лиза Лу. Затем на экраны вышел еще один фильм с таким же названием (1989). История императрицы-Дракона легла в основу и нескольких литературных произведений. Причем книги о ее жизни издавались и в нашей стране. На русском языке на данный момент доступен роман Цзюн Чам «Императрица Цыси. Наложница, изменившая судьбу Китая». О ее похождениях рассказывается также в произведениях Анчи Мин и Перл Бак.
fb.ru
Скромная наложница китайского императора в тайне лелеяла честолюбивые мечты. Она пришла к власти над огромной страной благодаря хитрости, коварству и удаче — родила императору сына и наследника. Но Цы Си была настолько жестокой, что разрушила целую империю.
Страницы всемирной истории полны злодеяний кровожадных деспотов. Средневековой Румынией правил Влад Жестокий, который любил сажать свои жертвы на кол. В России царь Иван Грозный убил не только тысячи бывших приближенных, но и собственного сына.
В XX столетии одной из африканских стран управлял «император» Бокасса, который лакомился мясом своих жертв во время чудовищных людоедских ритуалов. Как в природе самки черных пауков превосходят по своей ядовитости самцов, так и среди людей существует тип женщин, более беспощадных и жестоких, чем мужчины. Такой была Цы Си — китайская императрица, прозванная Драконом. В сравнении с ее поступками меркнут преступления мужчин-тиранов. Она забила тюрьмы неугодными, ввела в практику чудовищные пытки и отправила на смерть тысячи и тысячи тех, кого считала предателями Китая и слугами Запада. Ее жестокость достигла апогея во время «боксерского восстания» в Пекине в 1900 году, когда китайцы объявили войну иностранцам, которые контролировали прибыльную торговлю опиумом.
Наложница императора
Цы Си подстрекала толпу к чудовищному насилию, невиданному до этого в китайской столице. Она приказала своим войскам стрелять из пушек по католическому собору в центре города. При этом были убиты тысячи невинных мужчин, женщин и детей. Цы Си велела прекратить пальбу, лишь когда от непрерывного грохота артиллерии у нее разболелась голова. И тут же дала военным указание не оставлять никого в живых. «Моя империя должна быть очищена кровью», — сказала она.
Кровопролитие произошло за восемь лет до ее смерти, однако оно не спасло феодальный Китай, который ей так хотелось сохранить, а лишь ускорило его развал.
Императрица Цы Си правила в течение пятидесяти лет и оказалась последней владычицей многомиллионного Китая. Она принадлежала к древней династии маньчжурских императоров.
Родилась Цы Си в ноябре 1835 года в семье маньчжурского мандарина. Ей было предопределено стать наложницей в императорском дворце. В шестнадцать лет она вошла во дворец правителей Китая, «Закрытый город» в Пекине. Город этот представлял собой мир необычайной красоты и гармонии, предназначенный для жизни, состоящей в основном из удовольствий. Три тысячи наложниц и три тысячи евнухов жили во дворце. Ходили слухи, что спальню императора посещали десять любовниц в день. Наложницы распределялись по рангам, и те, которые относились к низшему рангу, могли всю жизнь прожить во дворце, так и не встретившись с императором. Когда Цы Си впервые ступила на императорский двор, она оказалась в пятом, низшем ранге.
Восхождение Цы Си
Когда слабеющий владыка решил, что ему нужен наследник, он попросил свою жену выбрать наложницу. И та выбрала Цы Си. К тому времени девушка прожила во дворце только три года, но одну мечту уже осуществила. Теперь она вошла в число приближенных к императору. В апреле 1856 года Цы Си родила ребенка. Естественно, рождение единственного сына императора, наследника китайского трона, усилило влияние Цы Си. Наложница стала центром внимания и восхваления со стороны придворных. Но для нее важнее всего было внимание, которое ей уделял сам император. Он понял, что эта женщина очень умна и способна, и передавал ей все больше своих полномочий, пока Цы Си не стала подлинной правительницей Китая.
Это был период, когда Китай начал терять многовековую традицию изолированности от внешнего мира. Французы и англичане приезжали сюда как торговцы и привозили новые идеи, которые будоражили население и провоцировали антимонархическое движение в некоторых частях страны. Больше всего бунтовщиков было в городе Тайпине. В ответ на проникновение иностранцев Цы Си перевела двор в горы, окружающие Пекин. Она приказала публично рубить головы всем захваченным мятежникам, организовала кампанию террора против европейцев и христианских миссионеров.
Иностранцев запугивали, их лавки сжигали, а если они и после этого не уезжали, то рисковали головой.
Брат престарелого императора принц Кун не разделял изоляционистские взгляды Цы Си. Его пугала политика изгнания иностранцев, он считал, что Китай должен быть открыт для торговли и новых идей. Через голову императрицы он просил англичан и французов о примирении — поступок, который Цы Си никогда не могла простить.
Императрица в это время была озабочена укреплением своей власти, введением новых налогов и кровавой борьбой с бунтовщиками на севере страны. Когда в 1861 году император умер, его вдова и Цы Си получили права регентов. Хотя политическая власть должна была в равной степени принадлежать обоим, вдова императора, которую мало интересовала политика, с готовностью предоставила Цы Си возможность управлять государством. Однако такая договоренность устраивала далеко не всех. Не обошлось без заговора с целью убийства регента-наложницы. Цы Си ответила на это быстро и жестоко — приказала уничтожить около пятисот человек, в том числе и богатого феодала Сю Шэна, который стоял во главе заговорщиков.
Недолгое правление Тун Чжи
Сю Шэн принадлежал к древнему роду военных аристократов. После казни его семья была изгнана в отдаленный район Китая, а имущество конфисковано императрицей.
Сын Цы Си, который должен был стать императором, как только ему исполнится семнадцать лет, рос в довольно необычной обстановке. Будущий император, Тун Чжи рос здоровым и милым мальчиком, отданным на попечение наложниц и придворных евнухов. С юных лет он пристрастился к разнузданным оргиям в самых отвратительных пригонах на окраине Пекина и познал все сексуальные извращения на практике.
Когда молодой человек достиг совершеннолетия, Цы Си издала высочайший декрет, в котором говорилось, что ее регентство окончено и начинается правление ее сына. У юноши была невеста, но императрица относилась к женитьбе сына отнюдь не благосклонно, опасаясь соперничества со стороны будущей невестки. Однако вскоре после издания декрета о передаче власти император ТунЧжи умер. В декабре 1874 года он опубликовал сообщение, в котором говорилось: «Мне повезло в этом месяце заразиться оспой!» Для китайцев в таком сообщении ничего странного не было, ибо существовало народное поверье: тот, кто переболеет оспой и останется жив, отмечен богами. Но, очевидно, император не смог долго сопротивляться болезни.
Утверждали, что организм его был ослаблен венерическим заболеванием. Менее чем через две недели после этого сообщения юноша скончался. Ходили слухи, что Цы Си убила собственного сына. Это выглядело весьма правдоподобно. Шарлотта Холден в своей книге «Последняя великая императрица Китая» писала: «Тун Чжи легко мог заразиться оспой в одном из борделей или опиумных притонов, которые он посещал в Пекине во время своих ночных вылазок. Это нельзя ни опровергнуть, ни доказать. Но внешние симптомы этого страшного заболевания — высыпание прыщей на лице и теле больного — сомнений не вызывали».
Дьявольский способ убийства
«Столовыми салфетками в Китае не пользовались, — продолжает Шарлотта Холден. — Вместо них обедающим подавали маленькие квадратные полотенца, обработанные паром. Ими вытирали лицо и губы после каждого блюда. Это было более гигиенично, чем использование сухих столовых салфеток. Но такой способ пригоден и для других цепей. Если горячим пропаренным полотенцем провести по лицу больного, покрытому заразной сыпью, а потом приложить к лицу намеченной жертвы…»
Господин сам себе лицо никогда не вытирал. Эту лакейскую обязанность исполнял услужливый евнух. Вот он — простой и дьявольски эффективный способ убийства. Евнухи находились в подчинении у Цы Си. Конечно, Цы Си вновь объявила себя правительницей Китая. Когда Тун Чжи умер, его жена была беременна. Это привело Цы Си в бешенство. Если бы невестка родила наследника, он имел бы право со временем занять трон. Это не устраивало Цы Си — ей хотелось выбрать такого наследника, который беспрекословно подчинялся бы ее воле.
Она приказала евнухам избить молодую вдову, чтобы вызвать выкидыш. Спустя три месяца несчастная покончила с собой. Те, кто хоть немного знал Цы Си, не сомневались, что она приложила свою мстительную руку и к этой трагедии. Правительница назвала императором своего племянника Цзай Тяна. Ему дали императорское имя Гуан Сю, что в переводе означает «бриллиантовый наследник». Мальчику в то время было четыре года, и он не представлял опасности для Цы Си.
Голоса недовольных
Цы Си выбрала императора сама, а это было нарушением древнего закона. Нашлись недовольные, те, кто по праву кровных уз и родовой наследственности мог претендовать на трон. Десять придворных выразили возмущение ее решением. Цы Си их выслушала, слова запомнила, но свое решение не изменила.
Ребенок рос окруженный любовью и заботой вдовы старого императора, той, что когда-то так полюбила молодую честолюбивую наложницу мужа. Вдова была доброй и отзывчивой. Ей понравилась роль бабушки, и она искренне привязалась к мальчику. Цы Си была очень недовольна тем, что он попал под влияние другой женщины. И когда старая госпожа умерла, все при дворе были уверены, что она отравилась, отведав рисовых лепешек, приготовленных самой Цы Си. Наследнику трона тогда было всего лишь 11 лет.
Теперь императрица могла наслаждаться абсолютной властью. Тех десятерых, которые выступили против ее решения объявить императором племянника, она казнила. Уничтожая политических противников, Цы Си укрепляла свою власть. На все важные должности поставила своих родственников. Чтобы предотвратить проникновение в круг власть имущих постороннего человека, объявила о помолвке наследника с его двоюродной сестрой.
В 1889 году Цы Си была вынуждена оставить регентство. Молодому императору исполнилось уже девятнадцать лет, но официальное вступление на трон было отложено до его женитьбы.
Цы Си занимала резиденцию в окрестностях Пекина. Дворец ее был великолепен — мраморное чудо среди зелени деревьев, окруженное озерами, на глади которых покачивались цветы лотоса. В доме было много украшений из чистого золота. Подобную роскошь могли себе позволить немногие монархи.
Утверждали, что Цы Си похитила деньги из императорской казны. А сообщником ее был главный евнух Ли Ляньин, жестокий и грубый человек, некогда развративший ее сына.
Гнев императрицы
Вот достоверный пример поведения императрицы в то время. Если она находила в своем саду опавший лист или лепесток, что, с ее точки зрения, придавало саду неухоженный вид, то приказывала пороть евнухов-садовников, а иногда и отрубать голову. Ей было пятьдесят пять лет, и ее не устраивала уединенная жизнь в загородном дворце, вот она и развлекалась таким кровожадным способом.
Цы Си надеялась управлять страной через императора, которого сама выбрала. Но между теткой и племянником образовалась глубокая пропасть. Он был добрым, образованным и прогрессивным человеком, стремился вывести Китай из изоляции, за которую цеплялась Цы Си. Ее ужасало количество иностранцев, которым племянник разрешил жить в стране. Всех их она подозревала в намерении превратить Китай в свою колонию. После того как в 1874 году Япония захватила острова Лиучиу, Китай пригрозил ей войной.
С помощью переговоров военное столкновение удалось предотвратить. Но в 1894 году, когда японцы попытались захватить Корею, китайский император двинул в бой военно-морской флот. Однако флот этот оказался не просто ослабленным, но пришедшим в упадок. Деньги, выделенные на его обновление, были потрачены на обустройство дворца Цы Си. Когда император допрашивал виновника этой затеи, тот ответил: «Если бы даже деньги эти были потрачены на флот, японцы все равно разгромили бы нас. А так у императрицы появился прекрасный летний дворец!»
Война с Японией была короткой и стала несчастьем для Китая. В 1898 году, когда страна пыталась прийти в себя после позорного поражения, вокруг Цы Си стали группироваться люди, которые тоже ненавидели иностранцев и опасались угрозы для Китая с их стороны. Частые посещения этими людьми летнего дворца Цы Си были расценены как заговор против императора.
Гуан Сю отдавал себе отчет в том, что без поддержки тетки ему будет трудно править страной. Но он также понимал, что она никогда не согласится на реформы, которые он хотел бы провести. Император решил упрятать свою тетку под замок и таким образом избавиться от ее опеки. Случайно его планы стали известны приближенным императрицы. Замысел молодого императора был обречен на неудачу. Когда Цы Си узнала о планах племянника, лицо ее превратилось в холодную маску, только ярость в глазах выдавала истинные намерения жестокой властительницы. Цы Си заставила своего племянника, императора Китая, отречься от престола.
Его личные слуги были обезглавлены. Цы Си наблюдала за экзекуцией, попивая жасминовый чай. Императора посадили в тюрьму на одном из озерных островов. Он жил бедно и уединенно под охраной евнухов. Многие придворные были уверены, что его ждет судьба Тун Чжи и его жены, но Цы Си сохранила племяннику жизнь. Возможно, протесты со стороны ряда иностранных дипломатов в Пекине заставили императрицу одуматься. После того как экс-император Гуан Сю провел в тюрьме год, ему было разрешено жить под домашним арестом в загородном особняке.
Изгнание «чужеземных дьяволов»
Шесть участников императорского заговора были арестованы и казнены. Потом Цы Си переключилась на иностранных миссионеров. По всему Китаю ей виделось присутствие коварных пришельцев, готовящих вторжение в страну вражеских войск. 21 ноября 1899 года, после жестокого убийства нескольких миссионеров, она издала декрет, который не оставлял никаких сомнений — она не желала терпеть «чужеземных дьяволов» в свой стране. Этот декрет был разослан по всем провинциям. В нем говорилось: «Никогда слово «мир» не прозвучит из уст правителей страны, ни на мгновение оно не поселится в их сердцах.
Давайте отбросим всякую мысль об установлении мира, давайте не поддаваться на дипломатические уловки. Пусть каждый из нас приложит все усилия, чтобы защитить свой дом и могилы предков от грязных рук чужеземцев. Донесем эти слова до всех и каждого в наших владениях». Так появилось тайное общество под названием «Кулак во имя справедливости и согласия». Члены его были прозваны «боксерами» за ловкость в военном искусстве. Фанатичные патриоты, они поддерживали монархию и опасались разрушительного влияния иностранцев на китайское общество.
Когда в 1900 году разразилось «боксерское восстание», государство поддержало его. Первой жертвой стал британский миссионер.
Неприязнь к иностранцам ощущалась в Китае повсеместно, и восставшие везде обеспечили себе поддержку. Линии передач были перерезаны, железнодорожные пути взорваны, принадлежавшие иностранцам фабрики сожжены. Цы Си вела хитрую игру. Она делала вид, что защищает иностранцев, отправляя войска против восставших, но в то же время обещала армейским командирам большую награду «за уши каждого мертвого иностранца».
Бегство
Вскоре императрица отказалась от двойной игры. По ее приказу китайские войска присоединились к восставшим, и все иностранные миссии оказались в осаде. Убивали так много и часто, что порой не успевали убирать трупы. По Пекину стали распространяться инфекционные болезни. Тогда министры иностранных дел ряда стран обратились к императору Китая с просьбой вмешаться. Иностранные державы послали войска, чтобы спасти своих граждан, над которыми нависла смертельная угроза. 14 августа к Цы Си примчался гонец, чтобы предостеречь ее: «Чужеземные дьяволы пришли!» Императрица вынуждена была бежать. Когда она покидала дворец, к ней приблизилась наложница свергнутого императора.
Она кинулась к ногам Цы Си и умоляла позволить императору жить во дворце. Цы Си приказала евнухам: «Сбросьте эту негодницу в колодец! Пусть она умрет в назидание всем непокорным». Несчастную швырнули в глубокий колодец, где она нашла свою смерть. После изгнания из Пекина императрица Цы Си была вынуждена отказаться от привычной роскоши. Пища ее была скудной, власть она потеряла. В стране царили беспорядок и насилие. Но затем «боксерское восстание» было подавлено союзными войсками, и Цы Си разрешили вернуться в Пекин после подписания мирных соглашений. Уже упоминавшаяся Шарлотта Холден писала, что это было время крайнего лицемерия Цы Си. «
Любыми способами она стремилась оградить себя от попыток держав-союзниц лишить ее власти. Она поняла, что для этого необходимо изменить имидж, а свою политику представить в новом свете. Высшей точкой ее лицемерия стало распоряжение изъять из архивов династии все «пробоксерские» декреты и указы.
В последние годы жизни Ци Си стала свидетельницей реформ, начатых в Китае под влиянием Запада. Она также была вынуждена отдать посмертные почести казненным ею же императорским министрам и даже несчастной наложнице, безжалостно брошенной в колодец. Летом 1907 года Цы Си перенесла инсульт, и здоровье ее резко пошатнулось. Здоровье императора тоже ухудшалось. Несмотря на то что он не правил страной, Гуан Сю сохранил уважение народа и получил право жить во дворце.
Утром 14 ноября 1908 года император умер. При этом очевидны были симптомы отравления. Конечно, его врач не смог установить причину смерти. Подозрение пало на Цы Си. Вполне вероятно, что она тайно, через евнуха, давала императору небольшие дозы яда в течение долгого периода.
Императрица Цы Си пережила племянника всего на 24 часа. После нее осталось многомиллионное состояние — неопровержимое свидетельство грабительского характера власти императрицы-дракона. Она оставила старую, гордую династию Маньчжу в жалком состоянии, упустив реальную возможность своевременно открыть Китай для новых идей, повернуть застывшую в своем развитии патриархальную страну на путь прогресса и процветания.
Публикация издания «Наш Журнал»
daogeo.ru
Страницы всемирной истории полны злодеяний кровожадных деспотов. Нерон, Борджиа, Людовик XIV, Влад Цепеш, Иван Грозный, Иосиф Сталин, Гитлер — вот лишь небольшой перечень тиранов, о которых знает весь мир. В этом ряду не последнее место занимает китайская императрица Цы Си (Цыси). Несмотря на принадлежность к женскому полу, эта дамочка прославилась такой жестокостью и коварством, что «подвиги» мужчин-сатрапов просто меркнут на ее фоне.
ПЕРВЫЕ ШАГИ
Цы Си поставила своеобразный рекорд: никогда в Китае ни одной женщине не доводилось править страной почти 50 лет. Это тем более удивительно, что Цы Си не принадлежала к царскому роду — она родилась в семье маньчжурского мандарина (чиновника). В 1852 году в возрасте 16 лет успешно прошла конкурс наложниц при дворе императора и была зачислена в штат любовниц самого низшего, пятого класса.
Пополнив штат из 3 000 наложниц, юная Цы Си оказалась среди тех, кто имел невысокие шансы встретиться со своим повелителем: император нечасто посещал покои наперсниц пятого класса, некоторые за всю свою жизнь при дворе так никогда и не удостоились этой чести. Цыси стала песчинкой в море! И все же ей удалось не только покорить сердце императора, но и занять престол. Однако в погоне за властью Цы Си умудрилась разрушить целую империю — китайская монархия ненадолго пережила императрицу.
Как обычной девчонке довелось пробиться на самый верх? Хитрая, как лиса, Цы Си быстро смекнула: надо выделиться из общей массы. Девушка стала жадно читать книги из императорской библиотеки и уговорила придворных нанять ей учителей. По мере того как она набиралась ума-разума, все более тонкими и виртуозными становились ее манеры.
Наложница потратила немало сил на изучение правил этикета, которые действовали в стенах Запретного города — самого большого в мире дворцового комплекса.
Овладевшая этой «китайской грамотой» наложница сразу приподнялась над своими соперницами. Цы Си расчетливо подружилась с женой монарха, которая была на 15 лет ее старше и к тому же бесплодна. Цы Си подобрала ключик к ее сердцу, это и решило ее судьбу: повышенная в должности, она стала наложницей четвертого класса.
ДРАГОЦЕННАЯ
Император Ичжу старел, слабел, и мысль о наследнике все чаще посещала его. Когда он обратился к благоверной с просьбой выбрать подходящую для этой цели девушку, та указала на Цы Си. Так одной из 3 000 наложниц улыбнулась удача, а уж шустрая Цы Си постаралась сделать все, чтобы не выпустить ее из рук.
В апреле 1856 года Цы Си родила мальчика, наследника китайского трона, что усилило ее влияние при дворе. Император передавал ей все больше и больше полномочий, благодаря чему она стала фактически правительницей Китая. Ходили, правда, слухи, что на самом деле мальчик был рожден молодой служанкой Чуин, убитой сразу после родов.
Статус матери наследника позволил перевести Цы Си в ранг «драгоценных наложниц» — второй, следующий за императрицей. Но сообразительная любовница недолго пребывала на вторых ролях. В 1861 году тяжелобольной император собрал перед своей кончиной восьмерых высших сановников и в их присутствии назначил шестилетнего сына Цзайчуня наследником трона, а Цы Си — регентшей до его совершеннолетия.
Но высшие должностные лица воспротивились и потребовали от императора назначить их членами регентского совета после его смерти. Один из придворных даже попытался уговорить императора, чтобы тот склонил любовницу к самоубийству. Дескать, на том свете она будет прислуживать духу покойного господина. Но Цы Си обвела всех вокруг пальца: присвоила императорскую печать, без которой не мог выйти ни один закон. Это позволило ей вступить в торг с заговорщиками.
А после кончины Ичжу появилось два указа: первый объявлял ее сына Цзайчуня наследником, второй наделял полномочиями регентши сразу двух женщин — Цы Си и вдовствующую императрицу Цыань. Вскоре самый активный сановник был казнен на главном рынке Пекина, а остальным «дарована» казнь через самоубийство.
Цыань тоже протянула недолго — скончалась от пищевого отравления. За несколько часов до смерти Цы Си отправила ей рисовые лепешки… Говорят, накануне императрица неожиданно посетила покои любимой подруги и обнаружила там новорожденного ребенка (несколько месяцев Цы Си не появлялась на людях из-за странной болезни).
ПО ТРУПАМ
Путь к неограниченной власти для Цы Си не был усеян розами. Ей приходилось постоянно воевать с конкурентами, недоброжелателями, и в этой борьбе она не знала жалости. Но это было еще полбеды. Китай второй половины XIX века представлял собой патриархальное государство, закрытое для иностранцев, однако ветер перемен потихоньку менял привычный уклад жизни его жителей. Французы и англичане приезжали сюда торговать и привозили новые идеи.
Изоляция, в условиях которой страна жила в течение многих веков, уходила в прошлое. Цы Си всеми фибрами души противилась переменам, поскольку видела в них угрозу своей безопасности. Императрица была полна решимости сохранить древние традиции феодального Китая и выгнать иностранцев прочь. «Чужеземных дьяволов» запугивали, их лавки сжигали. На сторону пришельцев встало местное население — китайские купцы горели желанием торговать с европейцами.
Цы Си безжалостно расправлялась с неугодными подданными: их вешали, им рубили головы. В Запретном городе недовольные ее самоуправством устроили заговор, однако Цы Си ответила на это быстро и жестко: по ее приказу уничтожили около 500 человек, включая высокопоставленных чиновников. За жестокость китайцы прозвали ее Драконом.
Увлеченная политической борьбой, Цы Си уделяла мало внимания воспитанию сына. Парень рос сам по себе. Его любимым времяпрепровождением было посещение притонов и самых низкопробных кабаков. Когда Цзайчунь достиг совершеннолетия, Цыси признала, что ее регентство закончилось и начинается правление сына. Однако вскоре очень кстати для одержимой владычицы наследник заболел.
В декабре 1874 года он опубликовал сообщение: «Мне повезло в этом месяце заразиться оспой». Через две недели император скончался. Организм, ослабленный венерическими заболеваниями, не смог сопротивляться недугу. Ходили слухи, что к кончине собственного сына Цы Си тоже приложила руку.
В Китае членам императорской семьи перед обедом протирали лицо влажными салфетками, обработанными паром. Это более гигиеничный способ, нежели использование сухих столовых салфеток.
Только если горячим полотенцем провести по лицу больного, покрытому заразной сыпью, а потом приложить к лицу намеченной жертвы, последствия не заставят себя долго ждать. Эту лакейскую процедуру всегда исполнял услужливый евнух. Вот он — простой и безотказный способ убрать с дороги лишнего человека.
ПОСЛЕДНИЙ ИМПЕРАТОР
Правительница сама выбрала преемника — им стал ее четырехлетний племянник Гуансюй. Десять сановников выразили свой протест и поплатились за это жизнью.
Время шло, и будущий император вырос. Оказалось, что у молодого человека на все есть свое мнение, более того, оно часто не совпадало с мнением Цы Си, зато прогрессивные царедворцы .разделяли его. Но Цыси еще была очень сильна. Накануне вторжения японцев в Китай чиновники выделили ей денег из казны на постройку кораблей для морского флота.
Женщина распорядилась ими своеобразно — в окрестностях Пекина отстроила заново разрушенный интервентами в 1860 году летний императорский дворец Ихэюань. О его великолепии слагали легенды, китайцы говорили: «Хотя он создан человеком, красота его подобна Небу».
Императрица обожала свое детище, на все лето уезжала в загородную резиденцию. А когда чиновники попросили ее показать построенные корабли, Цы Си указала на мраморный корабль для увеселений и развлечений и сказала: «Вот мой флот». Китайцы остались без флота, обороноспособность страны упала, и война с японцами была проиграна. Зато одной достопримечательностью в Ихэюане стало больше.
Недовольство Цы Си при дворе росло. Ее верный человек донес ей, что Гуансюй вместе со сторонниками вынашивает планы схватить Цы Си и предать казни. Месть не заставила себя долго ждать: люди императрицы устремились в Запретный город и схватили Гуансюя. От верной гибели императора спасло лишь заступничество европейцев, но остаток своей недолгой жизни он провел под домашним арестом в Запретном городе. А вот его любимая наложница поплатилась жизнью, когда вступилась за Гуансюя.
Сегодня экскурсоводы любят показывать туристам колодец, в котором бедняжку утопили. Другие участники заговора тоже были арестованы и казнены. Цы Си наблюдала за экзекуцией, попивая жасминовый чай. Несладко пришлось и иностранцам, поддерживавшим Гуансюя, — их пачками выдворяли из страны.
Но времена менялись, и иностранные державы стали оказывать на Цы Си сильное давление, ей пришлось смирить гордыню и хитрить.
Летом 1907 года императрица перенесла инсульт. А с 14 на 15 ноября 1908 года в Запретном городе случилось сразу три важных события. Неожиданно скончался 34-летний Гуансюй. Говорят, его отравили. Цы Си назначила наследником малолетнего императора Пу И. А сама скончалась от дизентерии на следующий день.
Китайцы встретили последнюю новость с нескрываемым удовольствием. В 1912 году последнего китайского императора свергли в результате революции, династия Цин пала.
Владимир СТРОГАНОВ
oursociety.ru
Императрица Цыси
В таком положении оказалась и Лань Кэ – наложница самого низшего пятого ранга, будущая всесильна императрица Цыси, последняя великая правительница из династии Цин.
История жизни той, что возвысила евнуха Ли Ляньина и на протяжении почти полувека железной рукой правила гигантским Китаем, напоминает скорее миф, чем реальную биографию. К концу жизни ее полный официальный титул звучал так: Милосердная, Счастливая, Благодетельная, Милостивая, Главная, Охраняемая, Здоровая, Глубокомысленная, Ясная, Спокойная, Величавая, Верная, Долголетняя, Чтимая, Высочайшая, Мудрая, Возвышенная, Лучезарная.
А в самом начале жизненного пути ее звали Лань Кэ (Нефритовая Орхидея), она происходила из достойной, но обедневшей семьи. Ее отец Хой Чжэн вел полную превратностей жизнь государственного чиновника: он впадал в немилость, возносился высоко благодаря удачному стечению обстоятельств, сидел в тюрьме за растрату, потом нашел новых покровителей…. В конце концов он умер, оставив вдову с дочерью практически без средств к существованию. Лань Кэ слыла красавицей, ее типично маньчжурскую внешность дополнял живой характер. В детские годы она была помолвлена с блестящим молодым человеком, сыном высокопоставленного офицера. Но разорение семьи положило конец этой помолвке, несмотря на то, что Жун Лу продолжал обожать свою избранницу, да и она отвечала ему взаимностью. Пылкая и самолюбивая Лань Кэ приняла решение – взойти на самый верх и облагодетельствовать свою семью, в первую очередь мать. «Когда она отправилась к подругам, ее заметил евнух, – сообщается в «Сказании о тринадцати маньчжурских императорах». – Лань Кэ нарочно постаралась попасться на глаза императорским посланцам…»
Между тем даже попасть в соискательницы являлось непростым делом. В Китае существовало 9 чиновничьих рангов, среди которых 9-й считался самым низшим. Как можно узнать из «Заметок о Цинском дворе», вышедших в Пекине, в конкурсе могли принять участие только дочери чиновников выше третьего ранга. Но и они просеивались сквозь мелкое сито – из знатных девушек отбирались лишь те, у которых восемь иероглифов, обозначающих даты рождения, считались благоприятными. 14 июня 1852 года 60 маньчжурских девушек достойного происхождения предстали перед взором вдовы покойного императора Даогуана. После смотрин гарем пополнили 28 наиболее достойных, среди них оказались младшая сестра покойной жены императора Сяньфэна по имени Ню-хулу (будущая Цыань) и шестнадцатилетняя Лань Кэ (будущая Цыси).
В императорском гареме существовала неизменная табель о рангах: помимо законной жены, одна хуангуй-фэй – Императорская Драгоценная Наложница, две гуйфэй – Драгоценные Наложницы, а дальше – от четырех до 72 обычных наложниц третьего класса – фэй, 84 наложницы четвертого класса – бинь, и остальные – 120 наложниц пятого класса – гуйжэнь… Не обладая особым статусом, Лань Кэ пополнила самую низшую категорию женщин, которые обитали в маленьких домиках в самой дальней части императорского сада. Эти женщины жили скромно: у них было мало прислуги, большую часть времени они занимались рукоделием, изготавливая одежду, обувь и косметику для более удачливых товарок. Впрочем, девственницы имели шанс подняться выше, их имена были написаны на нефритовых жетонах, которые лежали на специальном блюде в покоях императора. Когда правителю хотелось чего-нибудь новенького, он наугад брал жетон с блюда и отдавал евнуху, а чаще просто отдавал приказ привести к нему новую девушку, оставляя евнуху право на выбор кандидатки. Вероятно Лань Кэ смогла заручиться симпатией этой курии, хотя как ей это удалось – история умалчивает. Однако известно, что девушка была бедна, как церковная мышь, так что о подкупе речь не шла.
Орхидею принялись готовить к августейшей ночи. Ее раздели, омыли, умастили благовониями, а потом, не одевая, завернули в покрывало из пуха цапли (цап ля издревле считалась символом чистых намерений, ведь к императору с другими нельзя). Обнажали наложниц также и с целью безопасности: в таком виде она не могла прихватить с собой холодное оружие. Затем наложницу, следуя дворцовому регламенту, доставляли в опочивальню императора. Здесь евнух снимал с нее покрывало и сам удалялся. По правилам имя наложницы записывали в специальную книгу, а также отмечался день и час пребывания наложницы в императорских покоях: таким путем определялась законность рождения ребенка от императора.
Лань Кэ попала в императорскую постель, но… не произвела впечатление на императора. Все закончилось очень быстро – так быстро, что главноуправляющий Палаты важных дел, который ожидал окончания постельной церемонии в соседней комнате, даже не успел крикнуть: «Время пришло!»
Императрица Цыси
Существовал такой обычай: если наложница задерживалась в опочивальне надолго, главный евнух, заботясь о том, чтобы император не перетрудился, обязан был прокричать: «Время пришло!» Не откликнется Сын Неба в первый раз – кричи еще. Не откликнется снова – кричи в третий раз. Ну а на третий раз государь просто обязан был отозваться, как бы ни был увлечен «прогулкой меж золотистых лилий».
Услышав отклик императора, главноуправляющий и евнух входили. Главноуправляющий вставал на колени возле постели и спрашивал: «Оставить или нет?» Вопрос означал, оставить ли в лоне женщины драгоценное семя государя, достойна ли она такого счастья, как понести от Сына Неба. Если ответ был отрицательным, главноуправляющий нажимал на живот женщины так, что все семя драконов выливалось из нее. Если же император велел семя в даме оставить, то в специальный журнал заносилось, что такого-то числа государь осчастливил такую-то, т. е. если зачатие происходило, оно фиксировалось с точностью до часа, что позволяло составить астрологический прогноз.
Ночь с императором не принесла Лань Кэ ничего, кроме простеньких жемчужных сережек – традиционного подарка. Ее поселили на отшибе Запретного двора, в домике, который назывался Тень платанов. Однако Лань Кэ не сдалась и начала кропотливую подготовку ко второй попытке завоевания императора. Каждой императорской наложнице в год полагалось 150 лянов (около 400 долларов по современным меркам) – на украшения и маленькие удовольствия. Лань Кэ делила свои монеты на три горсти: первая уходила на оплату уроков пения, благодаря второй девушка оттачивала каллиграфию и брала уроки живописи, ну а третью (самую увесистую горсть) она отдавала евнуху. По версии некоторых исследователей, этим евнухом мог быть молодой Ли Ляньин, но скорее всего в то время будущий всесильный скопец только начинал свою карьеру во дворце и не был допущен в личные покои императора. Скорее всего деньги орхидеи попадали в кошель одному из младших евнухов, Ши Цину, который был пристрастен к опиуму и которому, конечно, никогда не хватало денег на тайные посещения опие-курильни. Ши Цин не только просвещал юную деву насчет вкусов и предпочтений императора, но даже тайком выводил ее из дворца – Лань Кэ посещала знаменитую городскую куртизанку Сун по прозвищу Слива Мэйхуа. Искушенная женщина обучала ее эротическим приемам. Через два года Лань Кэ была во всеоружии: она безупречно подбирала себе наряды, ее скромный домик был собственноручно расписан изысканными рисунками в традиционном жанре «цветы и птицы», вокруг были разбиты роскошные клумбы. Теперь в дело вновь вступили евнухи: частенько император прогуливался по своему саду, сидя в паланкине. Обычно двое носильщиков выбирали маршрут в центральной части сада, где журчали фонтаны и цвели цветы. Однако евнухи-носильщики вдруг свернули в узкую аллейку между платанами.
Император изумился, обнаружив этот изящный домик-шкатулку на пороге которого стояла красавица в изысканном наряде и негромко, как бы в задумчивости, напевала любовную балладу. Сцена эта была срежиссирована евнухом Ань Дэхаем, предшественником Ляньина, будущим главным евнухом.
Заинтригованный правитель велел опустить носилки и… второе знакомство с повелителем прошло как нельзя более удачно. На сей раз амбициозная дева была во всеоружии: она знала все о вкусах и привычках императора благодаря поддержке евнухов. Ее карьера быстро пошла в гору: практически сразу она была переведена в разряд бинь. Лань Кэ с невероятной скоростью прошла оставшиеся стадии возвышения – фэй, гуйфэй. Она сумела стать отрадой пресыщенного владыки: устраивала маленькие театральные постановки на пьесы собственного сочинения, дарила образчики каллиграфии льстивого содержания и составляла компанию в курении опиума. Лань Кэ была знакома с этим пороком с детства – ее отец был завзятым курильщиком. Однажды она подсмотрела, как наложница подавала ему раскуренную трубку: она положила в нее шарики опиума, потом раскурила и выпускала дым так, что он принимал форму различных животных. Лань Кэ и сама решила научиться этому фокусу. Это ей удалось.
И вот однажды император Сяньфэн, проводя с Орхидеей ночь, предложил ей покурить опиума. Императорская фаворитка сделала это с большим искусством, пуская замысловатые фигуры из дыма. Сын Неба от этого зрелища был в восторге – ничего подобного он ранее не видел.
Она достаточно быстро стала любимой наложницей Сяньфэна и, используя ловкость и ум, обрела значительное влияние на него. Но, увы, ее положение не было устойчивым, в любую минуту император мог предпочесть ей другую. Нужен был план как стать особенной. В дело вновь вступает евнух, Ань Дэхай сделал ставку на Лань Кэ, да по-другому и быть не могло. Дело в том, что благородная императрица Цыань терпеть не могла заносчивых развращенных евнухов и не скрывала своей неприязни. Так вот, именно Цыань стала частью хитроумного плана возвышения Лань Кэ. Бездетная и вечно печальная Цыань нуждалась если не в заботе, то уж точно в участии, в сочувствии, хотя бы в беседе. По закону императрица должна была в течение пяти лет обеспечить Сына Неба наследником, но жена Сяньфэна не беременела. Сяньфэн решил, что Цыань бесплодна, хотя возможно дело было в нем: с юных лет он бражничал, вел разгульный образ жизни и скорее всего болел венерическими заболеваниями. Однако в отсутствии детей всегда винят женщину, и Сяньфэн перестал посещать опочивальню супруги.
В покоях императрицы стояло множество драгоценных фарфоровых ваз. В одну из них подкинули порошок ядовитого корня сыдун. Императрица почувствовала недомогание: глаза слезились, она постоянно чихала. В саду ей стало легче и женщина поняла, что в ее комнатах спрятан яд. Но как его обнаружить? И вот тут-то в дело вступила Лань Кэ. Через евнуха она передала, что происходит из рода знахарей и сможет по запаху определить, где спрятана отрава. Цыань немедленно послала евнуха за наложницей Лань Кэ.
Девушка несколько раз втянула воздух и подвела Цыань к одной из девяти напольных ваз. Императрица расчихалась еще пуще, а Лань Кэ не преминула заметить, что точно такой же запах три недели назад она слышала у дверей в комнаты Императорской Драгоценной Наложницы. Так Цыань заполучила, как она думала, любезную подругу-спасительницу, а Лань Кэ – долгожданный титул. Теперь она была хуангуй-фэй.
Поделитесь на страничкеСледующая глава >
history.wikireading.ru
В 16 лет будущую императрицу-тирана забрали из семьи в гарем императора Саньфэня. Но это еще не счастье. Счастье — попасться ему на глаза и заинтересовать его. Орхидее это удалось. Путем жесточайшей экономии (в то время как другие наложницы тратили полученные из казны на свое содержание деньги на наряды) девушка скопила приличную сумму и просто подкупила приближенного к императорскому ложу евнуха.
Сумев придумать этот ход, она сумела и привязать к себе владыку. Наследника у императора не было. Орхидея и тут не растерялась, а быстро забеременела. Но есть версия, что ребенок не ее. Есть даже предположение, что и не Саньфэня. В самом деле, стареющий правитель ее, что ли, ждал всю жизнь и не обзаводился детьми? Возможно, он был бесплоден. Как теперь узнать правду? Тем не менее официально — родился сын от любимой наложницы, наследный принц Тунчжи. Жена-императрица у Саньфэня уже была, но детей в этих отношениях не было.
Мгновенно взлетев над всем женщинами в гареме, теперь уже Цы Си, мать наследника, не остановилась почивать на лаврах. Сын — только ступенька на пути к власти. И не в гареме, а во всем Китае. Несчастный случай, случившийся с императором (он чуть не утонул, но сильно при этом простудился и умер), как нельзя пришелся кстати. Что терять? Цы Си, которая уже обзавелась своим собственным окружением, забрала себе все властные полномочия, для начала завладев императорской печатью.
А далее полетели головы. Всех недовольных таким поворотом — казнить.
Императоры Поднебесной были особами священными, их поступки и поведение не могли обсуждаться в принципе. При таких регалиях трудно остаться душевным человеком. Трудно вообще быть человеком, когда тебе с детства повторяют ежеминутно, что ты будущий «Сын неба» и никак не меньше. В истории Китая известно много императоров, отличившихся жестокостью, но мало кто мог сравниться с Цы Си. И то были мужчины. Надо было очень постараться, чтобы заслужить прозвище «Дракон». Тем более женщине. Тем более женщине на троне в Китае.
Императрица Цы Си не была царствующей императрицей официально, она была императрицей вдовствующей. И прибрала власть к рукам, опираясь на свое регентство. Власть — самый сильный наркотик. Ну и что, что она императрица не по крови? К хорошему привыкаешь быстро. Человек, наделенный неограниченными возможностями, очень скоро перестает ощущать себя человеком и начинает ощущать себя высшим существом. И все свои мысли и поступки считать единственно верными.
Могла ли Цы Си идти другим путем? Вряд ли. Сначала надо было выжить в гареме, затем удержаться у власти. Если бы не она, то ее уничтожили бы наверняка. Это, конечно, не оправдание, но иного пути в мире, где правили жестокие законы, не было. Другое дело, что императрица, мягко говоря, «увлеклась».
Цы Си вряд ли когда-нибудь задумывалась, правильно ли она поступает, когда, достигая своих целей, использует такие чудовищные средства. А если и задумывалась, то угрызениями совести не мучилась. Людей ведь не просто казнили, а часто делали это с особой жестокостью. Впрочем, в истории Поднебесной это не ново. Казни там совершались разными изощренными способами всегда, пока Китай был императорским.
Но то были акты законные, необходимые, люди осуждались за конкретные преступления. А Цы Си могла отправлять на казнь просто не угодивших ей. И без суда и следствия. Убивать и запугивать вошло у нее в привычку. Есть слухи, что у императрицы было много любовников: красивых юношей приводили к ней на одну ночь, а затем просто убивали.
Цы Си была сторонником полной изоляции Китая от иностранцев. Называла их не иначе, как «чужеземными дьяволами». А вместе с тем сама не чуралась использовать достижения иностранного прогресса: императрица увлекалась фотографией, была первым в стране фотографом-любителем. Интересовалась электричеством. Очевидцы рассказывали, не без иронии, что видели престарелую правительницу, разъезжающую по своим покоям на трехколесном велосипеде.
Так зачем же запрещать во всей стране то, что нравится самой? А затем, что если поменяется веками устоявшийся социальный и экономический уклад в стране, то «священная» власть императоров Китая перестанет быть священной. Нарушится национальная самобытность государства. Цы Си была прекрасно образованна и знала обо всем, что творится в других странах. Особенно пугали правительницу революции, уже давно отгремевшие в европейских державах. Какая еще революция? Это чтобы она еще у какого-нибудь парламента разрешения спрашивала, что ей делать, а что нет? А представить революцию в масштабах численности населения Китая?
Никогда! Поэтому всех иностранцев с их антимонархической идеологией — вон гнать. А такие были. Иностранные державы давно положили глаз на людские и природные ресурсы Поднебесной. Их планы, в общем-то, были прозрачны. Императрица это понимала. Вместе с тем ее методы не способствовали укреплению власти, а наоборот, ослабили ее. Цы Си ненавидели все. И аристократы, и чиновники, и простой народ.
А методы были ужасающими. Не погнушалась Цы Си и убийством собственного сына. Может, этим и объясняется версия, что Тунчжи вовсе и не был ей родным. Да и придворный этикет не способствовал любви между сыновьями правителей и их матерями. Родив наследника, императрица могла видеть сына не более десяти раз в год. Какая тут любовь, мать и сын становились чужими. Но таков был обычай в императорском Китае.
Воспитывая Тунчжи, следуя указаниям его матери, евнухи развращали молодого человека как могли. Скорее всего, принц умер от дурной болезни, которую подхватил в очередном притоне. Его беременную жену довели до самоубийства. Цы Си выбрала другого наследника — своего племянника, и спокойно продолжила «царствовать».
Изоляция Китая не способствовала развитию экономики, а угроза иностранной интервенции действительно имела место быть. При таких обстоятельствах надо было армию усиливать, оборону укреплять. Императрица же тратила богатства Китая только на себя и свое окружение. Она жила в настоящей, даже вопиющей, роскоши. Ей нравилось осознавать, что все сокровища принадлежат ей, женщине из обедневшего, хоть и знатного рода.
Цы Си спровоцировала народное недовольство против иностранцев. А народ может быть опасен, если разозлится. Умело распускались слухи о том, что во всех проблемах обедневших (а таких было большинство) людей виноваты чужеземцы. Начались настоящие погромы и убийства. В том числе и на территориях иностранных посольств. Правительства других стран прислали войска на помощь своим гражданам, и Цы Си пришлось бежать. Позже ей придется смириться с переменами, тем более что подросший племянник тиранши, став императором, взял позицию, противоположную теткиной. Гуансюй, будучи человеком порядочным и умным, никогда с Цы Си не ладил.
Странно, но жестокая правительница могла, когда хотела, произвести очень хорошее впечатление. Некоторые иностранные путешественники остались весьма довольны от встречи с ней. Они отмечали ее приветливость и необыкновенную моложавость. Императрица тщательно ухаживала за своей внешностью.
И привязанности у императрицы были. Многих своих родственников Цы Си назначила на хорошие должности, переженила или замуж удачно выдала, а престарелую няню забрала во дворец и окружила заботой. Значит, не чуждо ей было что-то человеческое?
Своего племянника Гуансюя императрица-тиран пережила на сутки. Молодой человек, предположительно, был отравлен. Происки тетки? Но она сама уже была смертельно больна. По привычке убила? Или из ненависти: ведь он был в оппозиции к ее власти.
Есть сведения, что умирая, Цы Си прошептала: «Никогда не допускайте к власти женщину». Что это? Может, все эти зверства — просто месть всему миру за отобранную еще в юности любовь? Ведь выйди Орхидея замуж, не пришлось бы ей бороться за место под солнцем, а затем стараться удержаться на нем, прибегая к таким жестоким методам.
Умерла Цы Си в 1908 г., продержавшись у власти 47 лет.
shkolazhizni.ru
Этот период (1903-1905гг) остался на негативах из серии фотопортретов Цыси, некоторые из которых были представлены в качестве дипломатических подарков с целью улучшить отношения с ключевыми иностранными государствами.
Вышитые одежды императрицы не только поражают своим богатством – можно разглядеть эмблемы долголетия и вышитых на ткани бабочек, которые также считаются метафорой долгих и счастливых лет.
Справа и слева от нее – сложенные в пирамиды яблоки. Цыси очень любила эти фрукты в качестве ароматерапии и, (надо проверить) яблоки являются омонимом к слову «мир» как тонкий китайский намек на примирение. Индийская шаль, покрывающая столик – возможно, также некий сигнал на мирное урегулирование.
Также внушают уважение и размер ногтей императрицы, и ее обувь в стиле конских копыт. Кстати, она не бинтовала ноги как китаянки, так как происходила из маньчжурской семьи.
Этот большой фотопортрет был доставлен в Вашингтон, округ Колумбия, в 1904 году в качестве подарка для президента Теодора Рузвельта.
Со стороны Цыси это был смелый шаг, так как не прошло и двух лет с момента событий 1900 года, когда в Пекине уничтожались китайцы-иезуиты и католики, когда осаждались посольства иностранных государств, дипломатические миссии.
Тела казненных мятежников на улицах Пекина. Фото 1900 года.
Во время восстания ихэтуаней в Пекине жило около тысячи православных китайцев. Почти все они были убиты восставшими. Двести двадцать два из них, кто не отрекся от Христа даже под пытками, в 1903 году были канонизированы. Память их совершается 24 июня. Но об этом надо рассказывать отдельно – как пришло православие в Китай, о русских в Китае.
Женщина, держащая за руку Цыси — это Сара Пайк Конгер (1843-1932), жена американского министра в Пекине.
Цыси любила фотографироваться, хотя многие из ее придворного окружения считали, что фотография забирает душу человека.
На этих фото видно, что они были сделаны не для официальных подарков, а для удовольствия. Тем более в Пекине снег – большая радость, чаще метёт пыль.
На многих фото она показана с приближенными фрейлинами, слугами, евнухами, которые присутствовали рядом постоянно, помогая ей в любой деятельности, из столовой для купания.
Цыси была горячим сторонником и знатоком театрального искусства. Она могла работать над новым либретто для очередной постановки, в ее покоях всегда пели актеры, она лично организовывала актерские команды из придворных евнухов.
1903 год, летом со свитой она выезжает на озеро Цзонхай к западу от Запретного города и на фоне простирающихся лотосов изображает из себя Гуаньинь, буддийскую Бодхисаттву милосердия и сострадания к людям. Из бронзового сосуда выходит дымок благовоний, вырезанный из бумаги, принимающий иероглифические знаки «Дворец тихого долголетия» и «Широкая доброта»…
Вот уж гримасы истории – та, которую так боялись ее окружающие, что легче было удавиться самим, чем ждать, когда над ними учинят расправу, беспощадная и жестокая, по странному стечению обстоятельств пережившая своего племянника, императора Гуансюя, которого отлучила от власти и который жил на небольшом островке в Запретном городе, и по странному стечению обстоятельств умер за сутки до кончины самой Матери Нации. Перед смертью Цыси завещала передать царствование племяннику Гуансюя – ПуИ, который был последним императором Поднебесной.
Кстати, отличный, красивый фильм «Последний император» Бертолуччи. Рекомендую.
****************************************
Так как большинство постов журнала посвящены китайской живописи и каллиграфии, то уместно привести главу из книги Владимира Ивановича Семанова «Из жизни императрицы Цыси».
«Почти так же утилитарно, как к мужчинам, Цыси относилась и к искусству, хотя по-своему интересовалась им. Например, Юй Жунлин рассказывает:
«Вдовствующая императрица очень любила заниматься каллиграфией, но зрение у нее к старости ослабело, поэтому она предпочитала крупные иероглифы. В марте, когда стало теплее, старуха находилась на Среднем озере и от нечего делать писала целыми днями, особенно иероглифы „счастье“ и „долголетие“, которые она затем дарила князьям или сановникам. Поскольку даров требовалось много, иногда за нее трудились члены академии Лес кистей.
Во время этих каллиграфических занятий в большом помещении ставили специальный стол, евнухи растирали для Цыси тушь, а мы стояли по обеим сторонам, держа тушечницу и кисти.
Если старухе хотелось писать иероглифы для символических названий дворцов и залов и она со своим маленьким ростом не могла дотянуться до верхнего края доски, ей приходилось вставать на скамейку, а евнухи и фрейлины тщательно следили, чтобы она не упала. Цыси работала уже с трудом, но, когда увлекалась, могла исписать за день семь-восемь досок.
Кроме нее, во дворце никто не умел выводить таких крупных иероглифов. Евнухи говорили, что Гуансюй тоже отличный каллиграф и не показывает своего искусства только из-за дурного настроения. Я видела его мастерство лишь один раз, когда он надписал веер для моего брата.
Цыси любила и рисовать. Во время нашей жизни при дворе она уже почти не делала этого, но часто требовала к себе на просмотр картины из Студии исполнения желаний. Однажды американская художница Катарина Карл, восхитившись цветущими в императорском саду хризантемами, поставила перед ними мольберт и принялась рисовать их. Цыси спросила ее:
— Почему вы, иностранцы, всегда пишете с натуры? Китайские художники могут рисовать хризантему и не глядя на нее.
— Ваши художники, — ответила Карл, — руководствуются воображением, а западные — действительностью.
Катарина Карл провела в гостях у Цыси 11 месяцев
— Даже если мы руководствуемся одним воображением, у нас получается очень хорошо. Почему же иностранцы так…— Тут старуха вспомнила, что Карл не понимает по-китайски, и закончила уже для нас: — Мне кажется, что иностранцы немного глуповаты.
На следующий день, решив доказать, что китайцы тоже умеют рисовать с натуры, Цыси велела Ли Ляньину позвать в сад нескольких членов Студии исполнения желаний. Для китайской национальной живописи обязательно нужен стол, на который кладется бумага, а в саду не было столов; к тому же членам Студии пришлось рисовать коленопреклоненными и выслушивать разные советы от Карл. Естественно, что им не помогло никакое мастерство. Увидев это, старуха приказала художникам сорвать несколько хризантем и рисовать их в другом месте.
Позднее евнухи рассказывали мне, что члены Студии исполнения желаний очень сердиты на Карл:
— Это все ее хитрый замысел! Мучила нас целый день, да еще опозорила! Надо, чтобы она тоже стояла на коленях, когда рисует Великую императрицу!»
В связи с каллиграфическими занятиями Цыси стоит отметить, что иероглиф „счастье“, начертанный самой правительницей, полагался только чиновнику не ниже второго ранга, а иероглиф „долголетие“ — сановнику не моложе пятидесяти лет. Но для своих фаворитов Цыси делала снисхождение. Например, однажды эти драгоценные прописи получил актер Ян Сяолоу.
Итак, можно заключить, что вдовствующая императрица не была лишена некоторых эстетических способностей. Логично поверить и художнице Катарине Карл, писавшей, что государыня «прелестно рисует цветы». Однако это доверие иссякает, когда американка восхищается литературными талантами Цыси: непонятно, как она могла составить о них представление, не зная ни китайского, ни маньчжурского языков. Если не считать цензурных нападок на чужие произведения, то императрица не оставила никакого следа в литературе — она была единственным цинским правителем, не опубликовавшим собрания своих стихов или других литературных сочинений.
Тем не менее, Цыси сумела убедить окружающих, что она обладает незаурядными познаниями в литературе, и была очень довольна, если кто-нибудь не мог ответить на ее вопрос или знал меньше, чем она. Подобно многим правителям, вдовствующая императрица считала себя высшим авторитетом во всех искусствах и науках, не исключая даже медицины. В тех редких случаях, когда государыня заболевала, придворные врачи щупали ее пульс, молча писали свои диагнозы и рецепты на отдельных листах и подавали ей, а она сама выбирала из них «наилучшие». Но если китайские лекарства ей не помогали, она боялась лечиться у иностранных врачей, так как была уверена, что они всегда режут, а лекарства у них делаются «бог знает из чего».
В своих занятиях живописью и каллиграфией Цыси не стеснялась присваивать себе чужие творения. Чаще всего за императрицу рисовала или писала фрейлина Ляо Соцзюнь, а ее величество лишь ставила на этих произведениях свою печатку. В то же время ее крайне раздосадовала К. Карл, подписавшая собственную картину. Увидев на своем портрете какое-то иностранное слово, государыня спросила, что оно означает, и, когда ей сообщили, что перед ней — фамилия художницы, сказала: «Я знаю, что иноземцы делают всякие странные вещи, но это самая странная из всех, о которых я слышала. С какой стати она пишет свое имя на моей картине?! Люди могут подумать, что это вовсе не мой портрет, а мисс Карл!».
В отношении к иностранцам весьма ярко проявлялся общий консерватизм Цыси, очень характерный для эпохи насильственной «самоизоляции» Китая. По близким к истине словам Хасси, «об иностранных государствах и обычаях императрица не знала практически ничего, но быстро прониклась глубоким предубеждением против всего чужеземного». Когда Карл при первом визите поцеловала ей руку, Цыси была очень удивлена: она даже не слышала об этом европейском обычае. «Просвещенная» правительница долго думала, что в заморских странах деревья и горы просто безобразны, верила, что христианские врачи-миссионеры делают лекарства из глаз китайских детей, и так далее.
Еще при жизни Сяньфэна Цыси вела агрессивно-авантюристическую политику по отношению к иностранцам, которую отдельные авторы склонны извинять молодостью и неопытностью наложницы. Видимо, по ее наущению император не разрешил генерал-губернатору Е Миншэню торговать с иностранцами, что среди других причин привело в конце 50-х годов XIX века к захвату Гуанчжоу (Кантона), а затем и Пекина. Интересно, что этот крупный провал ничему не научил Цыси, и в 1900 году ей снова пришлось бежать из столицы после неудачной осады посольств. Но теперь она, как уже говорилось, поняла силу чужеземцев и начала активно приглашать их к себе. Характерны в этом отношении вопросы, которыми она засыпала свою переводчицу после визита жены русского посланника: «Что еще сказала вчера госпожа Планшон? В самом ли деле она была довольна? Действительно ли иностранцы относятся ко мне так же, как я к ним? Боюсь, что они не забыли мятежа ихэтуаней в двадцать шестом году правления Гуансюя!».
Однако из ответного визита маньчжурские аристократки вынесли еще меньше, чем из первой встречи:
«— Ну как, хорошо поели? — спросила Цыси Великую княжну.— Что говорила русская посланница?
— Поели-то хорошо, и хозяйка была очень радушна, но после обеда подали какую-то черную и горькую жидкость, которая испортила все впечатление,— ответила Великая княжна.
— Наверное, это был кофе. Говорят, он помогает пищеварению,— сказала Цыси и обратилась к моей матери.— Нельзя ли достать его? Я хотела бы попробовать.
— В городском доме вашей рабыни есть кофе. Я завтра же попрошу своих домашних почтительно преподнести его Старому предку!
С тех пор во дворце тоже стали пить кофе: одни с удовольствием, другие с отвращением, но Великая княжна решительно не желала прикасаться к нему».
В душе Цыси продолжала ненавидеть иноземцев, и эта неприязнь сказывалась даже в мелочах: «Я слышала, что иностранки носят платья без рукавов и воротника, но никогда не думала, что эти платья так уродливы»; «Почему у этих иноземок такие большие ноги? Их туфли похожи на корабли, да и ходят они как-то вразвалку. Кроме того, я никогда не видела иноземцев с красивыми руками. Хоть кожа у них и светлая, но вся покрыта волосами… Голубые или серые глаза мне тоже не нравятся, они напоминают кошачьи» и так далее.
При всей своей ненависти к иностранцам правительница считала возможным кое-что — очень немногое — заимствовать у них. Так, пришедшие с Запада «идеи „самоусиления“ и „обогащения“ не встречали большого противодействия со стороны Цыси; она даже отнеслась благосклонно к предложению Цзэн Гофаня о посылке за границу для обучения техническим наукам группы китайской молодежи» — именно потому, что речь шла о технических, а не о гуманитарных науках, опасных для династии. Позднее вдовствующая императрица весьма охотно пользовалась в личных целях европейскими изобретениями: фотографией, электричеством, миниатюрным поездом, автомобилем, даже трехколесным велосипедом. Но выглядело все это, как демонстрирует Юй Жунлин, в высшей степени комично — и из-за преклонного возраста Цыси, и из-за ее консерватизма, и из-за пресловутых китайских церемоний:
«Однажды старуха поинтересовалась, умеем ли мы фотографировать. Она хотела сделать несколько своих снимков перед писанием портрета, чтобы меньше позировать, но считала неудобным звать постороннего фотографа. Мы с сестрой ответили, что не умеем снимать, зато наш второй брат Сюньлин умеет… Цыси спросила, чем занимаются Сюньлин и Цинлин (наш четвертый брат). Моя мать призналась, что ничем. Старуха тут же определила Сюньлина в Отдел электрического освещения, а Цинлина — в Пароходное управление.
На следующий день Сюньлин явился во дворец благодарить за милость и сделал несколько требуемых снимков. Наводя на резкость, он хотел встать на колени, но тогда не смог бы дотянуться до фотоаппарата. Чтобы не нарушить ритуал, Ли Ляньин решил принести ему скамейку, однако Цыси проявила еще большую снисходительность:
— Ладно, на время съемки избавляю его от коленопреклонения!
Но это оказались еще не все трудности. Сюньлин был очень близорук и не мог наводить на резкость без очков, а перед Цыси носить очки не разрешалось. Он снова обратился к Ли Ляньину, тот доложил вдовствующей императрице, и только тогда мой брат получил соизволение надеть очки…
С тех пор вдовствующая императрица постоянно звала моего брата фотографировать ее. Особенно нравилось ей во время съемок надевать на себя древние одежды или наряжаться бодисатвой Гуаньинь — богиней милосердия».
Не меньшим фарсом обернулись первые шаги электрического освещения в Китае. Электричество было проведено только во дворец, причем тайно, чтобы окружающие не знали, что государыня наслаждается услугами «заморских дьяволов». Использовались эти услуги тоже весьма своеобразно. Например, в летнем парке была поставлена высокая железная колонна с электрическим фонарем, который полагалось включать каждое утро в момент пробуждения Цыси. Евнухи всего двора видели горящий фонарь и тут же докладывали своим хозяевам: «Великая императрица почтила нас присутствием!».
А вот как описывает одна из фрейлин первое знакомство Цыси с велосипедом и автомобилем:
«Услыхав, что государыня за последнее время очень обеспокоена русско-японской войной, Юань Шикай решил развеять тоску правительницы и послал ей в дар большой трехколесный велосипед. Старухе очень понравилась эта новинка; она даже совершила на ней круг по двору, поддерживаемая со всех сторон евнухами и фрейлинами. Шокированные князья и сановники решили объяснить вдовствующей императрице, что ей неудобно ездить на велосипеде. Но сказать прямо об этом они не смели, поэтому облекли свое недовольство в такую форму: „Если ваше величество все-таки упадет, мы не сможем простить себе этого!“ Цыси очень разгневалась и буркнула:
— Смотрите, даже до моего велосипеда им есть дело!
Вскоре Юань Шикай прислал еще один подарок — автомобиль. Согласно правилам, шофер не мог оставаться во дворце, поэтому он довел машину лишь до апартаментов Цыси. Осмотрев вместе с нами новую диковину, старуха пришла от нее в восторг, хотела прокатиться по парку, но тут выяснилось, что никто при дворе не умеет водить машину. Двое самых любопытных евнухов взялись было за руль, считая, что автомобиль устроен совсем просто, однако моя мать удержала Цыси от такого эксперимента:
— Не надо пускать их в машину, это очень опасно! Они же ничего не смыслят в механизмах!
В результате автомобиль пришлось спрятать, и старуха так ни разу и не поездила на нем».
Целый юмористический рассказ вольно или невольно получился у Юй Жунлин о том, как Карл писала портрет Цыси:
«Когда художница расставила мольберт и вынула палитру, старуха спросила мою мать:
— Почему она держит краски не на специальной тарелочке, а на какой-то доске?
Мать объяснила ей, что масляные краски полагается смешивать на палитре. Художница стала набрасывать углем силуэт вдовствующей императрицы. Цыси некоторое время сидела тихо, но потом потребовала показать ей работу. Увидев нечто сумбурное, она встревожилась:
— Неужели я так ужасно выгляжу?!».
Затем Цыси спросила мать фрейлины, «сколько дней и как вообще пишется портрет. Та объяснила, что у иностранцев на это иногда уходят месяцы и что нужно позировать перед мольбертом.
— А нельзя ли посадить кого-нибудь вместо меня?— нахмурилась старуха.
— Когда рисуется одежда, то можно, но ваше лицо никто не заменит,— ответила моя мать».
Цыси усмехнулась, довольная лестью, однако впоследствии, если сеанс затягивался, «начинала слегка нервничать и приказывала фрейлинам по очереди восседать на троне в ее одежде. Сама старуха, памятуя слова моей матери, соглашалась позировать преимущественно для изображения лица, но и в этих случаях иногда требовала заменить ее, поэтому на обоих портретах государыня вышла очень молодой и была чрезвычайно довольна этим».
Следует пояснить, что Карл написала два портрета Цыси: один остался во дворце, а другой послали на выставку в американский город Сент-Луис. Диковинный портрет пользовался на этой выставке шумным успехом. Затем он попал в Вашингтонское хранилище памятников искусства, а в 1966 году был подарен Государственному историческому музею на Тайване — «для укрепления американо-китайских культурных связей». Интересно, что даже некоторые буржуазные авторы увидели в этом насмешку со стороны американцев: намек на то, что тайваньские правители недалеко ушли от жестокой императрицы. Но только ли тайваньские?
Мысль о насмешке не лишена справедливости еще и потому, что руками Кэтрин Карл американцы основательно обобрали китайский двор. За один лишь портрет (не говоря уж о ежедневном содержании в течение года) посредственная художница запросила с Цыси сто тысяч американских долларов. Не меньший доход принесла демонстрация этого портрета в Сент-Луисе,
Когда портрет пересылали в США, вдовствующая императрица потребовала, чтобы его держали только вертикально — не дай бог положить или перевернуть вниз головой. Пришлось нести его на руках из загородного Парка согласия до пекинского вокзала, но в крытые вагоны портрет стоймя опять-таки не влезал; оставалось лишь везти его до Шанхая на товарной платформе.
Еще перед позированием суеверная Цыси молилась будде и духам предков, долго выбирала счастливое время не только для начала работы над портретом, но и для ее окончания. Карл была в большом затруднении, когда узнала, что она должна все завершить не раньше и не позже как к четырем часам дня 19 апреля 1904 года.
Судя по воспоминаниям Юй Дэлин, вначале вдовствующая императрица вообще была шокирована предложением написать ее портрет, поскольку в старом Китае человека обычно рисовали лишь после смерти, стремясь оставить его изображение потомкам. Светотень на картине она воспринимала как «грязь», «искажение» и предпочитала живописи фотографию, которая отражает все плоско и «точно».
Императрица не знала, что европейцы танцуют под музыку, думала, будто западные танцы — всего лишь непристойные прыжки мужчин и женщин по комнате, видела в европейских этических нормах некую варварскую противоположность конфуцианскому принципу сыновней почтительности. «Это правда, что иностранцы совсем не уважают своих родителей; что они бьют их и даже выгоняют из дома?» — спрашивала она.
Список таких анекдотических ситуаций, убеждений или вопросов можно продолжать до бесконечности, однако важнее подчеркнуть, что Цыси имела весьма смутное представление не только об иностранных, но и о внутренних делах: «Никуда не выезжая за пределы своих столичных дворцов, она не была знакома с жизнью и бытом китайского народа и обо всех событиях в стране судила лишь по тенденциозным в болыпинстве своем докладам и меморандумам столичных и провинциальных сановников».
И подобный человек, «компенсировавший» свое невежество хитростью и жестокостью, к сожалению, обожествлялся, причем весьма долгое время. Это отразилось в многочисленных титулах Цыси, которые можно перевести следующим образом: Милостивая, Благодетельная (Счастливая), Главная, Охраняемая, Здоровая, Глубокая, Ясная, Спокойная, Величавая, Верная, Долголетняя, Чтимая, Высочайшая, Мудрая, Возвышенная, Лучезарная. Эти титулы или, точнее, один огромный титул из шестнадцати иероглифов складывался постепенно; с каждой «заслугой» либо юбилеем к предыдущим иероглифам добавлялось еще два, а каждый из этих иероглифов приносил Цыси не только дополнительную славу, но и вполне ощутимый годовой доход: сто тысяч лянов, или примерно двадцать тысяч английских фунтов. Таким образом, весь титул, сложившийся к семидесятилетию императрицы, давал ей ежегодно миллион шестьсот тысяч лянов.
«Будничное» название Цыси было — Великая императрица, однако в Китае, где едва ли не все регламентировалось, так могли именовать государыню главным образом простолюдины и евнухи. Иногда они называли ее Старой или Почтенной буддой (этот титул был выдуман льстецом Ли Ляньином), а княжны и фрейлины — Почтенным или Старым предком, особенно в последние годы жизни Цыси. Император и императрица величали ее Отцом родным.
Слова «отец», «предок», да еще с эпитетом «старый», могут показаться весьма сомнительной любезностью для женщины, но, во-первых, вдовствующая императрица всегда старалась подчеркнуть свою силу и отнюдь не возражала, чтобы о ней говорили в мужском роде; во-вторых, в Китае, где, по конфуцианским традициям, существовало беспрекословное подчинение младшего старшему, даже женщины гордились солидным возрастом, и, в-третьих, слова «Почтенный» или «Старый предок» подразумевали, что Цыси положила начало новой семейной ветви, в действительности не существующей.
Кстати, этот титул тоже приносил императрице некоторую практическую выгоду. В романе Сюй Сяотяня есть такая сцена: когда Ли Ляньин советует Цыси приглашать во дворец актеров, она сомневается, не нарушит ли это заповедей предков. «Но ведь вы сами предок!» — услужливо возражает Ли Ляньин, и все препятствия сразу отпадают.
В спальне Цыси стояло множество стульев, которые все считались маленькими тронами Великой императрицы.Дело в том, что, если государыня садилась на какой-нибудь стул, его сразу же называли троном и не разрешали пользоваться им никому другому без ее специального распоряжения. Сама Цыси считала такой порядок вполне естественным, однако понимала, что иностранцам он вряд ли понравится. Когда одна американка случайно уселась на стул, осчастливленный прикосновением Цыси, вдовствующая императрица была очень недовольна этим, но не упрекнула иностранку, а просто отозвала ее в сторону.
К тем забавным деталям, которые сообщались выше о портретах Цыси, стоит добавить, что вначале К. Карл хотела писать небольшой портрет, однако ее величество усмотрела в этом недостаточное уважение к себе и потребовала, чтобы холст был увеличен в несколько раз.
Портрет Вдовствующей Императрицы Цыси руки Катарины Карл.
После окончания работы, «прежде чем вынести портрет из дворца, была устроена церемония с земными поклонами, в которой участвовал даже несчастный император. А когда портрет везли по улицам, перед ним преклонял колени весь народ».
mishoukov.livejournal.com